Псалом 22[137], стих 19, провозглашал: «Делят ризы мои между собой, и об одежде моей бросают жребий». И тот факт, что подобным образом поступали палачи, распинавшие Иисуса, вызывает наивное восхищение. Но почему при этом забывают, что до Французской революции во всей Европе привилегией палача была продажа тряпья приговоренного к смерти первому попавшемуся старьевщику? Почему забывают, что на средневековых полях сражений на следующий день после боя мертвые оказывались голыми, без своего снаряжения и оружия?

А в псалме 16 [15], стихи 10–11, мы прочтем:

«Ибо ты не оставишь души моей в Шеоле, не покинешь верующих Твоих в Бездне. Ты укажешь мне путь жизни; полнота радостей пред лицем Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек».

Из этого текста к «Вечному глаголу» ничего применить нельзя, потому что из этого стиха следует, что обладатель обещанных благ еще никогда их не знал.

С другой стороны, тот же текст в латинской Вульгате противоречит оригинальному древнееврейскому тексту, потому что там переведено так:

«И не дашь Твоему любимцу[138] увидеть тление» вместо «Не покинешь верующих Твоих в Бездне». Можем заверить читателя, что слова в этих текстах очень различаются.

Итак, считалось, что через три дня о воскресении говорить больше невозможно, потому что душу уже увлекло очень далеко во мрак потустороннего мира.

С другой стороны, до истечения трех дней можно было сомневаться в реальности смерти: эпизод с дочерью Иаира (Матф., 9:18 и 23–25), которая умерла «только что» и которую Иисус объявляет живой: «Ибо не умерла девица, но спит», позволял аналогичный довод отнести и к воскресению Иисуса.

На самом деле, в магический травник африканского и антильского Буду входят растительные снадобья, позволяющие внушить впечатление реальной смерти, на деле лишь мнимой. Жертву, похороненную по всем правилам на деревенском кладбище, через двадцать четыре часа тайно откапывают. Ее скрытно переносят в очень отдаленную деревню, и тот, в чью пользу совершалось действо, получает в ее лице человекоподобного робота, совершенно тупого, которого сможет использовать по своему усмотрению. Гаитянский уголовный кодекс предусматривает крайне суровые и тяжкие наказания за подобные приемы из иных времен. То же существует в Бразилии, в Венесуэле, и этот факт больше не оспаривается.

Несомненно, на всякий случай, подозревая хитрость такого рода, по секретному приказу римский легионер нанес Иисусу удар копьем, чтобы добить:

«Итак, пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним; но, пришедши к Иисусу, увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней, но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода» (Иоан., 19:32–34).

Отметим мимоходом, что иррациональный энтузиазм никогда не знал меры. Так, легенда утверждает, что этот солдат, «который был слепым», чудесным образом обрел зрение благодаря воде, истекшей из бока распятого Иисуса. Трудно представить, чтобы охрану приговоренных к смерти Рим доверил солдатам, один из которых был слепым.

На другую библейскую легенду ссылаются, чтобы подтвердить это пребывание в могиле в течение трех дней. Это легенда о пророке Ионе, проглоченном большой рыбой, который, чудесным образом выжив в желудке этого кашалота, несмотря на спазмы и желудочный сок, через три дня был извергнут на берег.

Несомненно, известны редкие случаи, когда упавших в море матросов глотают гигантские кашалоты, которые следуют за судами. Такое случилось в начале второй половины XX века. Но, хотя животное тотчас загарпунили и вскрыли, жертва, английский моряк, была уже мертва, когда ее удалось извлечь из желудка. И у нее уже не было эпидермиса и дермы: их разъели желудочные соки рыбы. Поэтому невозможно представить, чтобы этот пророк находился там «три дня и три ночи» (Ион., 2:1), с чудом или без чуда. Оставим эту историю наивным людям и воспитанникам катехизисов.

Конечно, мы уже слышим, как приверженцы религиозной традиции говорят нам, что все это надо понимать «символически». Любопытно отметить, какими «символистами» стали за полвека воинствующие верующие. Видимо, они забыли, какие анафемы и догматические отлучения обрушивали не так давно на сторонников эзотерического толкования Писания.

Как бы то ни было, легенда о пророке Ионе, лживая или нет, стала излюбленным сюжетом, на котором по большей части строилась легенда о воскрешении Иисуса. Впрочем, в ее основе лежали и его собственные слова; за историческую достоверность легенды об Ионе ручался он сам:

«Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Матф., 12:39–40).

Поставим же точку и выстроим свой силлогизм. Если история Ионы — сюжет эзотерический и символический, то и воскресение — сюжет эзотерический и символический. Но если воскресение — реальное историческое событие, то случай с Ионой — тоже реальный исторический факт. Коль скоро такой факт совершенно невозможен, это верно и для того, который с ним сравнивают.

Если бы безымянные писцы, составлявшие в IV и V веках Евангелия и все рассказы о чудесах, лучше знали законы природы, если бы они не были невежественными фанатиками, они бы никогда не написали подобных глупостей. Не Варнава ли, один из четырех «мужей апостольских» вместе с Игнатием Антиохийским, Поликарпом Смирнским и Ермом Кумским, на полном серьезе учит, что «заяц каждый год приобретает еще один анус, и сколько лет он живет, столько у него отверстий»; «Это животное, гиена, меняет пол каждый год, оно то самец, то самка»; «Таково это животное, ласка, зачинающее через горло» (Варнава: Послание, 10:7–9).