В самом деле, если мы транскрибируем «Аба», начав с буквы «алеф», мы получим «Иисус, сын Отца».

Если мы транскрибируем «Аба», начав с буквы «хет», мы получим «Иисус, сын Скрытый»; в самом деле, то и другое странно.

Что же это был за скрытый сын? Был ли это загадочный близнец, тот «Фома», чьих следов обнаружено так много? Действительно, не исключено, что наши анонимные писцы IV века, составлявшие Евангелия, добрую часть придумали от себя, часть, вышитую по смутно-исторической канве, использованной ими в качестве основы романа. Это мы теперь и проверим, не забывая о загадочном брате, жившем в Сидоне под скромным именем Сидония (см. с. 72).

На самом деле, во втором фрагменте Евангелия от Варфоломея, коптской рукописи V века, мы находим такую поразительную фразу:

«Он (Иисус) заговорил с ними на еврейском языке, сказав: „Здравствуй, мой достопочтенный епископ Петр. Здравствуй, Фома, мой второй chrestos…“»

Этот перевод принадлежит доктору Э. Ревийу и опубликован издательством Фирмен-Дидо в серии коптских апокрифов, с разрешением на выход в свет. Мы без колебаний скажем, что он, возможно, соответствует ортодоксальным представлениям, но неточен. В те времена не было епископов, а прозвища — не имена. Вот наш перевод, совершенно еретический, но соответствующий истине и коптскому тексту:

«Он (Иисус) заговорил с ними на еврейском языке, сказав: „Привет тебе, Кифа, мой смотритель, привет тебе, мой близнец, второй христос“» То есть по-древнееврейски: «Schalom, taoma, scheni messiah!..»

Учитывая, что «Фома» — всего лишь варваризм, поставленный вместо еврейского taoma, нарицательного существительного, означающего «близнец», следует, в самом деле, восстановить точный смысл этой фразы, чрезвычайно показательной. Что касается его настоящего имени, его, похоже, тоже звали Иудой.[25]

Если бы мы усомнились в общем значении признания факта, что уже в самые первые времена движения существовал близнец Иисуса, нам следовало бы обратиться к «Деяниям Фомы», апокрифу, рукописи которого, относящиеся к VI веку, еще существуют в их латинской, греческой и сирийской версиях. Там мы прочтем: «Иисус явился тогда в образе Фомы и сел на ложе…» Читатель, увлекающийся логикой, сможет поменять местами слова в этой фразе, не изменив ее практического смысла: «Фома явился тогда в образе Иисуса и сел на ложе…» Ведь очевидно, что это в точности то же самое! Если Иисус появлялся в образе Фомы, это будто бы Фома появляется в образе Иисуса! И тогда мы можем перевести, на этот раз корректно, этот совершенно разоблачительный отрывок из «Деяний Фомы»:

«Иисус явился тогда в образе близнеца и сел на ложе…» (дословно: «Иисус явился тогда в образе taoma и сел на ложе…»).

Впрочем, вот начальный фрагмент, точно переписанный и переведенный:

«И когда, завершив молитву, он (апостол Фома) вышел и все присутствующие удалились, супруг вернулся в брачный покой. И вот, явился Господь, в образе апостола Фомы, сидящего на ложе. И молодой человек, испугавшись, сказал ему: „Не ты ли только что вышел? И как ты снова возвратился?..“ И Господь ответил: „Я не Фома, но его брат… Он препоручил вас мне, чтобы я хранил вас от всякого зла… Слушайте же мой совет. Оставьте все мирские заботы и уверуйте в Бога Живого, которого проповедует вам мой брат Фома…“» («История святого Фомы», III, согласно «Апостолической истории» Авдия и тексту «Странствие и мученичество святого апостола Фомы» в «Словаре апокрифов» аббата Миня[26]).

А теперь несколько моментов, вызывающих большие подозрения.

а) После так называемого воскресения Иисуса Мария Магдалина не узнала его, приняв за садовника (Иоан., 20:15), значит, он скрывался, потому что чего-то боялся, что странно для бесплотного духа[27]…

б) Дальше, его не узнали паломники, идущие в Эммаус. Только после того, как он повторил жесты и слова Тайной вечери, его опознали как Иисуса. Но, как все восточные люди, они любили чудеса и предположили, что он преобразился, чтобы иудеи и римляне его не опознали (Лук., 24:13–32). И они, не зная этого, были правы]

в) Он «в ином образе» явился двоим из них (Марк, 16:12), которые его тоже не узнали. Значит, он был все еще загримирован, он продолжал скрываться, потому что по-прежнему чего-то боялся.

г) С другой стороны, когда Матфей рассказывает о последнем явлении Иисуса одиннадцати, «в Галилее, на горе», он говорит: «И, увидевши Его, поклонились Ему; а иные усумнились» (Матф., 28:17). Конечно, они подозревали какой-то подвох.

д) Наконец, все эти «явления» имеют обычный материальный характер. Иисус ест и, следовательно, поглощает пищу. Видение этого сделать бы не могло (Лук., 24:38–43), поскольку это предполагает наличие органов и функций, пищеварительных и выводящих.

Из наших критических замечаний можно заключить:

1) они его не узнают, значит, это не он;

2) он ест и пьет, значит, это обычный человек;

3) он производит те же обряды, что и Иисус, значит, это все-таки он или по крайней мере кто-то, кому хорошо известны его слова и намерения.

И этот кто-то — Фома, его брат-близнец, taoma Иисуса, «скрытый сын».

Итак, сделаем вывод: если только упомянутый текст Иоанна (20:24) не был очень ловко вставлен, это была удачная идея — доверить Фоме, что по-древнееврейски означает «близнец» (taoma), роль недоверчивого ученика, тогда как на самом деле этот близнец, этот самый taoma и станет сообщником в необыкновенном обмане. На самом деле, в саду с Марией Магдалиной, как и на эммаусской дороге с несколькими из семидесяти двух учеников, близнец встречался загримированным, его не могли бы принять за Иисуса, никакого сходства не было. И это было сделано затем, чтобы изумленные римские легионеры не узнали его и не арестовали снова. Но в частных жилищах, в Эммаусе, как и в Галилее «на горе», во всех пустынных местах, где были «только свои», taoma уже не гримировался, он позволял себя узнать и таким образом вполне мог играть роль якобы воскресшего Иисуса.

Ведь если воскресение было подлинным, реальным событием, зачем же мнимый воскресший скрывал свой облик в общественных местах, даже от друзей? Почему они не узнали его на дороге в Эммаус, почему Мария Магдалина приняла его за садовника? Да потому, что он принял облик Иосифа Аримафейского.