Вавилон. Никакого упоминания о резне младенцев в Вифлееме.

Итак, никакое пророчество этого события не предвещало. Несомненно, как признавал Даниэль-Ропс, Ирод был вполне способен на это. Но незачем правдами и неправдами приписывать ему вымышленные преступления, у него, увы, хватало и реальных. Если мы в этом усомнимся, достаточно вспомнить, что Иосиф Флавий в своих «Иудейских древностях», в книгах XVI и XVII, рассказывая о царствовании этого царя, не щадит его: он не пропускает ни одного из преступлений Ирода. Но ни малейшего намека на подобное избиение младенцев. Более того, панегирист Ирода, его современник Никанор (или Николай), старающийся найти оправдания всем бесчинствам идумейского царька, не испытывает никакой необходимости оправдывать это действие: ему оно абсолютно неизвестно.

Но тогда какие тексты, которыми мы располагаем в виде оригинальных рукописей, мы можем принять во внимание как бесспорные хронологические «свидетельства» появления этой легенды? Обратимся к каталогу древних рукописных Евангелий, который читатель уже встречал в нашей книге на с. 32.

Прежде всего у нас есть Синайский кодекс, который официально относят к IV веку; якобы это одна из пятидесяти рукописей, которыми мы обязаны Евсевию Кесарийскому, переведшему их для Константина по его повелению около 331 года. Император разослал эти копии по основным церквам империи, очевидно, чтобы самодержавной властью внести единообразие в зарождающуюся христианскую традицию. Синайский кодекс, в частности, содержит и полный текст Нового Завета. Следовательно, в Евангелии от Матфея (2:16–18) должен содержаться эпизод об «избиении младенцев».[23]

Далее, у нас есть Ватиканский кодекс, официально также относящийся к IV веку. Константин якобы получил некоторое количество его экземпляров от святого Афанасия около 340 года. В нем также должен содержаться весь Новый Завет, а значит, и этот отрывок из Матфея.

Далее — Александрийский кодекс, на сей раз V века. Согласно Зодену, этот текст служил эталоном для сверки, которую проводил Лукиан Антиохийский (ум. ок. 311–312), но текст Евангелий здесь худшего качества. В нем отсутствует весь Матфей, от 1: 1 до 25:5. Значит, здесь нет и рассказа об «избиении младенцев», но это не значит, что он не мог содержаться в отсутствующем куске.

В папирусах, от которых у нас есть только маленькие фрагменты и самые древние из которых датируются в лучшем случае III веком, у нас есть только вторая глава Матфея. Значит, мы не можем ничего предположить.

Итак, сделаем вывод.

Чтобы, несмотря на молчание Иосифа Флавияи Никанора, несмотря на намеренные махинации с пророчествами, якобы относящимися к этому массовому убийству, принять во внимание сам факт, о котором нам сообщает Матфей, надо признать, что Лука заблуждался, что Иисус родился не «во времена переписи Квириния», а двенадцатью годами раньше и что он умер, таким образом, не в тридцать три года, а в сорок пять.

Тогда как уверовать одновременно в столь расходящиеся, столь противоречащие друг другу, столь не связанные между собой рассказы? История пишется на основе документов, а не легенд. Многие экзегеты, протестантские и католические, в наше время уверяют, что «Евангелия — это не исторические рассказы», а просто тексты, связанные с «духовным откровением».

В таком случае во что превращаются непорочное зачатие, воплощение, чудеса, воскресение и вознесение?..

Это не более чем еще одно противоречие.

Одно из доказательств, что имя подлинного отца Иисуса тщательно скрывают, — тот факт, что обе генеалогии, приведенные в канонических Евангелиях, полностью различны.

Чтобы оправдать это расхождение, некоторые экзегеты без колебаний утверждают, что одна из них — генеалогия Иосифа, а другая — Марии. Но как евангелист и апостол посмел бы дать генеалогию Иосифа и включить в нее Иисуса, если, по его представлениям, второй не мог иметь плотского отца, коль скоро его отец — это отец всех людей?

С другой стороны, как в Израиле того времени посмели бы дать генеалогию Марии, его матери, если не затем, чтобы скрыть генеалогию его настоящего отца? Ведь привести только генеалогию матери — значит сделать Иисуса незаконнорожденным, а согласно закону Моисея, уточненному во «Второзаконии», такую мать должны побить камнями, будь она девицей или супругой. Более того, в Израиле того времени положение женщины в обществе было далеко не равным положению мужчины. Она не имела доступа в Храм в один притвор с супругом, братом или отцом. И искупительную жертву за первенца она ни в коем случае не должна была приносить, но только отец. И супруг мог развестись с женой посредством простого письма, на очень спорных основаниях. Таким образом, генеалогия Марии не могла быть принята во внимание ни в коем случае.

С другой стороны, говорить об одной из генеалогий, что это генеалогия «по плоти», а о другой — что это генеалогия «по закону», значит утверждать, что без исключения все отцы из первого списка умерли, не оставив потомства, то есть в каждом колене вдова согласно закону Моисея вышла за брата умершего супруга. И все предки Иисуса по мужской линии были зачаты и родились «по закону». Такое объяснение неправдоподобно.

На самом деле (кто слишком хочет доказать, не докажет ничего), сфабриковав две ложные генеалогии, чтобы скрыть истинную, наши евангелисты только подчеркнули тот факт, что у Иисуса был плотский отец, имени которого произносить нельзя, запрещено.

Ключ к этой загадке даст нам Симон Петр, ключник.