– Мы с вами говорим о толковании откровения Иоанна Богослова. Но в его времена не было позиционной системы исчисления. В Евангелии есть лишь греческие буквы, которые обозначают «шестьсот шестьдесят шесть». Запись на папирусе «хи»-«кси»-«дигамма» не оставляет в этом никаких сомнений. Я думаю, что Интернет сам по себе зверем не является. Но он может стать инструментом в чьих-то руках – либо руках божиих, либо князя тьмы. Как любое порождение нашего материального мира, сеть имеет несколько измерений. Чтобы найти нужный сайт, мы используем один из привычных поисковиков – «Гугл», например. А чтобы поисковик видел объект поиска, хозяин сайта прописывает его в поисковиках. Это как бы светлая… – Кураев замялся, – нет, неправильное слово… Скажем так, освещенная, лицевая сторона. Но ведь мы даже представить себе не можем, сколько ресурсов нигде не регистрируется и находится вне поля зрения. Там существуют свои, особые миры. Бесовщина на общеизвестных «сатанинских» сайтах – детский сад по сравнению с информацией, которая гуляет там. Говорят, существует даже особая доменная зона, доступ к которой есть лишь у посвященных. Представляете, что может произойти, если эта информационная геенна вырвется наружу?
– Знаете, Андрей Вячеславович, Иоанн Богослов, вполне возможно, не имел представления о позиционной системе исчисления. Но я совершенно не уверен, что об этом его незнании знал основатель всемирной паутины Тимоти Бернерс-Ли. Он, кстати, создал WWW, когда работал на ЦЕРН[86] Это вообще был проект ЦЕРНа, а самый первый в мире веб-сайт расположен по адресу info.cern.ch. Вы же в курсе, как называется следующий, не менее громкий проект этой организации?
– Большой адронный коллайдер.
– Вы не находите, что это странно? Два апокалиптических механизма запущены из одного центра.
Кураев как-то косо и даже с иронией посмотрел на Кирилла:
– Вас пугают черные дыры и страпельки?
– Да, вы знаете, они меня очень беспокоят. А вы что же, совершенно спокойно относитесь к этим экспериментам? – удивился Потемкин. – Собственно говоря, руководители проекта и не скрывают, что ищут путь в «спрятанные измерения», хотят поиграть на тех самых пронизывающих вселенную суперструнах, тайну которых пытаются раскрыть эти естествоиспытатели. К чему приведут их испытания над естеством? Природа черных дыр по определению является непознаваемой, и путь в нее безвозвратен. А что это за «странная материя», или, как вы говорите, страпелька, появление которой может привести к перерождению мира и превращению его всего в странный? Что, если вещество через суперсимметрию обратится в излучение? Генерация бозона Хиггса, или «частицы бога», как они ее называют, может оказаться ключом к бездне.
– «И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет», – произнес Кураев и повеселел. – Все может быть не так плохо, как вам кажется. В любом случае, мы даже не успеем подумать, как закончатся эти эксперименты, – если следовать вашей логике, все произойдет одномоментно. Вот сидим сейчас с вами, разговариваем, и вдруг – раз! – протодиакон щелкнул пальцами, – и мы уже в другом мире находимся. В том мире, где путешествует Григорий Перельман со своими тараканами, не выходя из кельи в Купчине.
Потемкина поразила спокойная, наблюдательная позиция отца Андрея, которая была ему совершенно несвойственна. Кирилл посмотрел на него сквозь пустой бокал с остатками пивной пены, будто пытаясь найти в нем какие-то знаки.
– Меня, Андрей Вячеславович, волнует один вопрос. С того момента, как я вас здесь увидел, он меня даже в некотором смысле мучает.
– Какой вопрос?
– Вы обещаете, что не обидитесь?
– Трудно обещать заранее, не зная, о чем речь. Но постараюсь уж, Кирилл Ханович.
– Насколько я понял, сюда попадают по персональным приглашениям. Интересно, как это вы, довольно известный православный миссионер, умудрились оказаться здесь, на турбазе тех, кого вы сами считаете сатанистами? Не думаю, что весь этот ваш маскарад мог ввести кого-то в заблуждение.
Кураев посмотрел на океан.
– Вы правы, несомненно. Здесь отдают себе отчет в том, кто я, и именно в таком качестве меня пригласили. Но ведь когда всякие злодеи приглашают Джеймса Бонда в свое логово, они всегда заранее знают, что имеют дело с агентом 007. Игра такая. А этот маскарад, как вы говорите, предназначен исключительно для россиянских гостей. И, кроме того, – отец Андрей взялся за турку, – почем вам знать – может быть, я и есть самый настоящий сигорец? Вещи не такие, какими они кажутся.
«Это я уже вчера слышал», – мелькнуло в голове у Кирилла. Кураев резко осекся и ушел в себя, как рак-отшельник прячется под панцирь при виде опасности, – видимо, он понял, что наговорил лишнего. Потемкин чувствовал, что протодиакон, как и Беатриче, недоговаривает, но и то, что он сейчас рассказал, давало обильную пищу для размышлений. Тут Кирилл заметил, как со стороны отеля к ним быстро приближается одетый в малахитового цвета рубашку и шорты плотный человек лет пятидесяти с легкой седеющей небритостью. Несмотря на дымчатые очки, Кирилл издалека узнал совиное лицо Вячеслава Али Полосина. «Как же, как же! – припомнил он. – Ведь они с Кураевым когда-то состояли в одном религиозно- философском кружке».
– Вячеслав Сергеевич! Какая встреча! – приподнялся Потемкин, когда Полосин подошел к их столику. – А мы вот с Андреем Вячеславовичем пытаемся раскрыть тайны острова Бела.
Полосин крякнул, сокрушенно посмотрел на отца Андрея и присел, сложив ноги по-турецки. Его глаза были скрыты, но эмоции можно было прочитать по лицу. «Болтун – находка для шпиона», – говорило это лицо.
– Все тайны этого острова никакими тайнами не являются, – буркнул Али. – Бордель, ничего более.
– Я тоже склоняюсь к этой версии, – сообщил Потемкин. – Однако, если вспомнить методику воспитания убийц-ассасинов, которую применял их гуру Хассан Ибн Саббах, то ключевым ее элементом был именно бордель, где одурманенные юноши получали представление о рае, в который им предстоит попасть после самопожертвования. Просто гурии там работали не за деньги, а по разнарядке. Другим важным элементом был гашиш. – Кирилл вытащил изо рта дымящуюся трубку и посмотрел на нее. – Так что некоторые внешние атрибуты тайного общества налицо.
– Гашиш имеет к этой истории весьма опосредованное отношение, – возразил Полосин. – В те времена словом «хашишийа» называли представителей низших классов, оборванцев. А все эти легенды про вездесущих убийц – сказки Марко Поло, которые потом перекочевали в художественную литературу. Гашишем как раз злоупотребляли литераторы, растрезвонившие потом всю эту чепуху. Тот же Александр Дюма-отец – он ведь писал своего «Графа Монте-Кристо», регулярно посещая Le Club des Hashischins[87] доктора Моро де Тура.
– Но низариты-ассасины существовали, это исторический факт! – возмутился Кирилл. – От их рук погибло можество выдающихся деятелей той эпохи, например, великий визирь сельджукидов Низам АльМульк и король Иерусалима Конрад Монферратский. Этому есть неопровержимые свидетельства. Более того, я склонен думать, что они действуют до сих пор.
– Низаритское государство прекратило свое существование в тринадцатом веке, когда пала крепость Аламут, – вмешался отец Андрей. – Общины низаритов до сих пор существуют во многих странах, но это вполне мирные люди. Имам исмаилитов-низаритов принц Карим Ага-Хан четвертый – уважаемый человек, известный меценат, которого принимали в Букингемском дворце и в Кремле. Ни о каких современных хашашинах я не слышал. – Кураев повернулся к Полосину: – А вы что-нибудь слышали, Вячеслав Сергеевич?
Полосин отрицательно помотал головой.
– Вы поменьше гашиш с пивом мешайте, Кирилл Ханович, – сухо сказал Кураев. – Это плохо заканчивается.
То ли от всей этой атмосферы секретности, то ли под влиянием гашиша в голове Потемкина начал складываться паззл. Он вспомнил, что Полосин пятнадцать лет назад чуть было не стал послом России в Ливане, где, по мнению Порохова, сейчас находится осиное гнездо ассасинов. Полосин очень хотел эту должность и предпринимал титанические лоббистские усилия, чтобы заполучить ее. Он почти добился
