спасатели с вышки заметят и придут на помощь. Но никакого движения на пляже не наблюдалось. Он уже совсем отчаялся, как вдруг ощутил, что невесть откуда взявшийся даже не теплый уже, а горячий поток подхватил его и понес вперед. Это течение Эль-Ниньо было не просто весьма кстати, оно было чудесно по своей природе. Кириллу почти не требовалось плыть – земля приближалась медленно, но неумолимо. Потемкин перевернулся на спину, раскинул руки. И тут перед ним распахнулось небо – бездонное синее небо, закрывающее собою все. Вокруг не было ничего, кроме неба. Он парил в нем, слушая океан, из глубин которого доносились какие-то загадочные звуки. Ничто не могло быть совершенней, чем бездна над его головой, в которой не видно никакого пятна, никакого изъяна. Это было не просто пространство между землей и космосом, заполненное смесью азота и кислорода. Безупречная синева дышала, она что-то говорила ему и манила к себе. Оттуда к нему шел какой-то тревожный сигнал. Потемкин приподнял голову, чтобы лучше расслышать его, но услышал совсем другое.

– Вау! Да ты великолепный пловец!

Это была, конечно, Сара. То, что она стояла рядом по грудь в воде, означало, что Кирилла принесло к берегу. Слегка покачиваясь, он тоже встал на ноги.

– До Майкла Фелпса мне далеко, дорогая, – заметил он, прочищая уши.

– А я видела тут Майкла, – засмеялась Пэйлин. – Если хочешь, можем устроить товарищеский заплыв.

– Надо же! Здесь столько интересных людей.

– Это как раз то самое место, где интересные люди встречаются.

Кирилл шутливо брызнул на нее водой от набегающей волны.

– А Мишель Обаму ты тут, случайно, не видела?

– Эти ниггеры выращивают свою марихуану на лужайке Белого дома, – презрительно усмехнулась Пэйлин. – Может, она тут и нарисуется, но попозже. Кстати, мы на пляж идем, сладенький?

– Конечно.

Они вылезли из воды и двинулись обратно к шатрам. В противоположном направлении, мурлыкая себе что-то под нос, прошла актриса Линдси Лохан. Enfant terrible[50] Голливуда была уже изрядно пьяна и тащила за окольцованную розовым браслетом руку очередную пассию. Та, впрочем, не особенно сопротивлялась. Посмотрев на шатры издалека, Кирилл сначала подумал, что Роланд до сих пор сидит с Тимошенко. Только уже подойдя ближе, он увидел, что место халдея занял Лакшми Миттал. Они с Юлией душевно болтали о чем-то, периодически прерывая разговор смехом.

– Бойцы вспоминали минувшие дни в «Криворожстали», где вместе рубились они, – произнес Потемкин по-русски.

– Что ты сказал? – спросила Сара.

– Так, ничего. Это по-нашему, по-украински.

– Пойдешь к нам? Мы тебя познакомим со старым другом.

Предложение было, конечно, заманчивое. Любой пиарщик дорого отдал бы, чтобы вот так, запросто, поболтать с Лакшми. Но эта буренка Кириллу уже порядком надоела. А общаться с Тимошенко ему не хотелось тем более. По крайней мере сейчас.

– Нет, Сара, извини. Мне хотелось бы осмотреть местные достопримечательности.

– Отлично! – не без досады улыбнулась Сара. – Какой там у тебя номер?

Кирилл показал ей браслет.

– Я тебя найду, красавчик. – Экс-губернаторша сделала руками жест, будто стреляет в него из ружья.

Помахав на прощание, она пошла к своим. «Лучшее доказательство теоремы об американском стиле знакомства, – отметил Потемкин. – Тем более, что более типичной американки, пожалуй, не сыщешь». Однако в том, что касается исследования острова, он сказал чистую правду: в нем и впрямь проснулся великий путешественник – Сенкевич, Тур Хейердал и Жак-Ив Кусто в одном флаконе. Он заглянул в свой шатер, обтерся полотенцем, накинул нехитрую одежку и отправился изучать Белу. По внутреннему плану следующим пунктом назначения были Елисейские поля. Маршрут к ним пролегал в обратном направлении – сквозь здание отеля. Около лифтов Потемкин остановился, раздумывая, не взять ли ему сигвей. Однако, во-первых, он не умел на нем ездить, а во-вторых, пешие прогулки еще никому не повредили. «В конце концов, никогда не поздно оседлать такую штуковину в другом месте», – решил он и двинулся дальше.

Выйдя во двор, Кирилл оказался в ухоженном саду, через который вели змеящиеся дорожки. Он сразу почувствовал перемену, точнее – услышал ее. На просторе пляжа царствовал бриз, и пения птиц вообще не было слышно. Здесь же на него со всех сторон полилось многоголосье пернатых, к которому примешивался треск цикад. Еще одним отличием был запах. Жаркий и соленый морской сквозняк сменился сладким нектаром, который сочился отовсюду. В этом букете была густо замешана вся местная флора: ананас и папайя, авокадо и карамбола, ваниль и какао, гвоздичные, перечные и кофейные деревья. Солнце пробивалось сквозь раскидистые лапы морских кокосовых пальм, питая кроны апельсинов и манго. Вдоль дорожки росли причудливые мускатники, чайные кустарники, бананы и цветы, невероятные по окраске. Потемкин шел, наслаждаясь этим щебетом, свистом, криками и гамом, которые сливались в волшебную симфонию. «Если здесь, в Эдемском саду, так хорошо, то что же у них в райских кущах? – задумался он. – Вот бы добраться туда сегодня».

Кирилл никогда не мог понять людей, прикипевших душой к безжизненным пространствам – льдам Арктики и Антарктики, вечной мерзлоте и выжженным пустыням. Он мог войти в положение тех, кто вынужден был находиться там в силу каких-то обстоятельств. Например, чукчей, которые родились в этих непригодных для жизни условиях, – они просто не знают, что бывают пригодные. Или военных, по долгу службы сидящих в наблюдательном пункте на какой-нибудь Земле Санникова и напевающих: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь», – они отдают себе отчет в том, что окружающая действительность далека от представлений о комфорте, но такова их судьба, таков приказ, и родина оценит их подвиг, обеспечив сносные условия для семьи на материке. Однако ведь было немало таких, кого в эти края влекло не просто любопытство, – они пленялись мертвыми просторами и готовы были проводить в экстремальной для нормального человека среде месяцы, годы, всю свою жизнь. «Видимо, – вдруг догадался Кирилл, – это такая форма суицида. Для всех этих полярников экспедиции и зимовки, смешная вязано-бородатая романтика – всего лишь способ уйти от реальности, разорвать пуповину, соединяющую с жизнью». Обдумывая свою неожиданную находку, Потемкин достиг внутренней оконечности Эдемского сада. Через какое-то время впереди забрезжил просвет. Кирилл прибавил шагу и вскоре вышел на более-менее открытое пространство.

Беатриче не зря нахваливала ему это место – перед ним открылся настоящий обитаемый оазис. Каскад водоемов, петляя, уходил на север. У лазурных лагун стояли беседки, укрытые пальмами, на солнце выходили мраморные купальные чаши, повсюду били искрящиеся фонтаны, охлаждая тропический жар. В их брызгах висели радуги. Сам по себе ландшафт умиротворял – вероятно, именно так представляли себе Елисейские поля во времена Пифагора. Кирилл оценил незаурядный замысел дизайнера: создать идеальное место, где человек мог бы отрешиться от всяческой суеты. Люди, нежащиеся на ложах около бассейнов, были весьма неординарны. Но контраст с пляжем заключался в том, что многие из здешней публики по натуре, возрасту или состоянию здоровья не соответствовали энергетике прибрежной полосы. Для них подобное беззаботно-ленивое времяпрепровождение было куда более органично. Среди тех, кого Потемкин мог без труда узнать, оказались властелины финансового мира – глава Федеральной резервной системы США Бен Бернанке и председатель правления Европейского центрального банка Жан-Клод Трише, бывший федеральный канцлер Германии Герхард Шредер, старенький владелец Louis Vuitton Бернар Арно, анонсированный Беатриче тенор Пласидо Доминго, а также самая влиятельная женщина в мире шоу-бинеса и, вероятно, самая влиятельная негритянка в мире вообще актриса и телеведущая Опра Уинфри, которую обмахивал опахалом совершенно голый юноша, чем-то отдаленно похожий на Кирилла. Судя по отсутствию браслета, это был халдей. Среди прочих именитых клиентов Потемкин успел разглядеть бывшего главу кабинета министров Японии Юкио Хатояму, женственного премьера Испании Хосе Луиса Родригеса Сапатеро, возлежавшего с каким-то мавром, и президента Колумбии Хуана Мануэля Сантоса, который что-то уверенно объяснял своей коллеге и соседке по континенту, неувядающей Кристине Киршнер. «Наверное, с поставками кокаина у них тут проблем нет», – с удовлетворением отметил Потемкин.

Впрочем, насчет недостатка энергетики у здешнего контингента он несколько поторопился. Следуя