освоивших «державну мову», была характерная галичанка, родившаяся в селе Колодрубы Львовской области, к тому же прихожанка греко-католической церкви. Но эта рафинированная особа, поработавшая несколько лет в Варшаве и пришедшая к Януковичу с должности руководителя киевского бюро вражеского «Радио Свобода», сумела так организовать информационные потоки, что Железный Хозяин в ней просто души не чаял. Анне было тяжело тащить на своих хрупких женских плечах всю эту государственную ношу, но она с блеском справлялась.

Анна относилась к Потемкину очень душевно. Возможно, из-за фамилии: каждая настоящая хуторянка мечтает стать Екатериной Второй и повелевать каким-нибудь светлейшим князем, а не своим «чоловiком»[11] с отвислыми усами и пузом. А Кириллом она, конечно, повелевала, ибо он был ее пиар-агентом в Третьем Риме. И, надо заметить, получал за это неплохие деньги. Хотя дело было не только в презренном металле. Потемкину вообще нравилось это лихое пространство между Карпатами и Доном, где каждая пядь была обильно пропитана потом, полита кровью и засвечена радиацией. Здесь, как ветры в Гуляй-Поле, носились геополитические вихри, на которых такие, как он, занимались своим виндсерфингом.

Сейчас Кирилл внимательно улавливал последние веяния. Тучи над режимом благородных донов явно сгущались. Пару лет назад, когда новый гетман Украины только начал закручивать гайки, Потемкин прочитал в «Украинской правде» любопытный комментарий какого-то помаранчевого политолога:

Уютное заведение на углу Большого Черкасского и Старопанского переулков как нельзя лучше подходило для разговоров серьезных, облеченных полномочиями людей. Тихое место, с приятными бархатными диванами, приглушенным светом и понятливыми официантами располагало к неформальному и продуктивному общению. Спустившись в подвал, Кирилл проследовал в вип-кабинет, где его уже ожидал старый приятель. Лощеный подтянутый царедворец сорока трех лет расположился в углу и, судя по посуде и мохито на столе, что-то себе уже заказал.

– Хайль Гитлер! – весело бросил Потемкин, присаживаясь напротив.

– Дурак ты, – насупился Арсентьев. Он взял свой коктейль и с хлюпом высосал остатки. – Дошутишься как-нибудь. Чего будешь?

– Любезный! – проголосил Потемкин и тут же увидел официанта с бэджем «Алексей», который будто материализовался из воздуха слева от него. – Будьте так добры, виски Lagavulin со льдом, лимон и морс. Еще… – Кирилл задумчиво развернул пухлое меню, – холодец с хреном, жульен и вот эту оленину. На гарнир овощное соте. И соус брусничный принесите.

– А мне еще мохито и рыбку какую-нибудь… – ввернул Арсентьев.

– Буйабес не желаете? – обрадовался официант.

– Пожалуй.

– А форель на гриле?

Алексей кивнул.

– От этой французской ушицы я бы тоже не отказался, кстати, – заметил Кирилл.

Официант все записал и удалился. Потемкин расслабился и закурил.

– Не нравится мне это халдейское племя.

– Почему халдейское? – удивился Алексей.

– Не знаю… – Кирилл посмотрел на тлеющую сигарету. – Я так всю обслугу называю. Такое ощущение, что они постоянно держат камень за пазухой. Завидуют нам, считают, что сами ничуть не хуже, просто не повезло в лотерее жизни. Не преминут втихаря тебе в суп плюнуть. И вообще, притворщики почище нас с тобою.

Арсентьев встрепенулся:

– Ну, брат, не знаю, как у тебя, а я лично никакой не притворщик! И вообще, те волхвы, которые принесли дары младенцу Иисусу, были халдеями, к твоему сведению.

Кирилл понял, что сказал что-то не то.

– Леша, не кипятись, я не то имел в виду! – Он решил сгладить острые углы и перевести разговор в иное русло. – Мы же сервис, а вы – гости отеля. Слушай, а к тебе Вадик Бойко не заходил?

По вспыхнувшему блеску в ястребиных глазах Арсентьева Кирилл понял, что вопрос для него был неожиданным и удивил – так же, как обращенный вчера к нему самому вопрос Риммы о Полосине. Вадим Бойко в начале девяностых был сочинским Фильштейном. На волне разоблачений местной бюрократии и коррупции он избрался депутатом Госдумы, а по окончании полномочий зацепился за власть и стал кремлевским чиновником. В переломный момент начала нулевых Вадик играл при главе администрации президента Александре Волошине примерно ту же роль, что теперь играл Арсентьев при Славе.

– Свят, свят… – ностальгически растаял Арсентьев. – Он-то откуда нарисовался?

– Известно откуда. Из Новой Зеландии. Я его тут на днях в «Мосте» встретил.

– Ну и как там Вадик?

– Вадик в шоколаде. Там же люди провинциальные. Овцы, коровы, масло «Анкор». Вся цивилизация – только через Интернет. Вот он в Окленде и держит шишку. Местный медиамагнат, между прочим. Правда, постарел сильно, без былого блеска в глазах. Помнишь ведь, каким он орлом был?

Арсентьев покрутил в руках вилку.

– Как сказал Брежнев на похоронах Суслова, когда оркестр заиграл похоронный марш: «Стареем, товарищи, некому даму на танец пригласить».

– …И подставил локоть Зыкиной, – рассмеялся Кирилл. – Между прочим, в случае глобальной ядерной войны Новая Зеландия является уникальным убежищем. До них, по идее, волна радиации не должна докатиться.

– Ну давай не будем обсуждать апокалиптические сценарии. Выпьем лучше за баб. Тем более, что в твоей Новой Зеландии женское население, говорят, значительно превышает мужское. Телок завались.

– Да я бы с удовольствием, только не принесли пока.

Тотчас перед Кириллом появился стакан виски со льдом.

– Ну, за Елену Николаевну тогда. Вот это типаж! Не то что коня – проходческий щит на ходу остановит.

– Издеваешься, гад?

Вся администрация президента последние месяцы стояла на ушах по поводу бывшего мэра Москвы – старого, но на удивление бойкого Юрия Лужкова. После показательной порки, увольнения и возбуждения