На северо-западе распространение ружей остановилось почти полностью на границе лесной полосы. В связи с тем, что посредники-индейцы выступали не только как торговцы, но в значительной степени и как участники межплеменных войн, они запрещали или ограничивали продажу огнестрельного оружия своим потенциальным врагам. Что касается остальных европейских товаров, предлагаемых индейскими посредниками, то они не могли обеспечить равнинные племена необходимыми условиями для добычи нужного объёма бобров. Сами посредники, находясь в пограничной зоне должны были выбирать между двумя моделями существования – между степной и лесной.

Если группа посредников-индейцев выбирала равнины, то она, несомненно, теряла свои позиции в меховой торговле и, следовательно, практически весь доступ к ружьям и боеприпасам, столь необходимых для поддержки их до-лошадной и пост-огнестрельной модели. Если бы они попытались соединить культуру двух разных зон в единый цикл, им пришлось бы потратить немало физической и психической энергии. Например, строительство каноэ с лёгкостью забылось бы после недолгого периода жизни на равнинах, с другой стороны – длительный путь на каноэ до торговых постов не позволил бы полноценно заняться охотой на бизонов. Более того, бизонья охота фактически противоречила бобровой охоте.

Так продолжалось, покуда европейцы не взяли на себя посредническую миссию на северо-западе, и лишь это позволило огнестрельному оружию действительно пересечь экологический рубеж. А до тех пор степные жители существовали в режиме пост-лошадной, но до-огнестрельной модели. Европейский торговец не был участником межплеменных войн, поэтому с чистой совестью снабжал оружием всех, кто мог предложить взамен бобровые шкурки. Таким образом, равнинные племена присоединились к участию в лесном экономическом цикле. Но это не слишком обременяло их, так как подразумевало лишь охоту в лесной полосе. Степным племенам не было нужды заниматься строительством каноэ и осваивать навигацию, ведь белые люди сами занимались транспортными вопросами.

В течение всего периода пост-огнестрельной и до-лошадной модели прерийные Сю вели войны с двумя типами врагов. Наиболее отличительными были их враги из северных лесов – Кри и Ассинибойны, некоторые из которых тоже превращались в жителей равнин. Похоже, что наиболее весомой причиной для их войны было стремление к увеличению своих владений, чтобы расширить возможности для добычи пушнины. Война поддерживалась и постоянной жаждой мести. Так как враги нападали на Сю со стороны северных лесов, где они и приобретали огнестрельное оружие, их методы войны были лесными. Сю отвечали своими приёмами лесной борьбы. Именно из-за этой войны племена Шайенов, оказавшись между двух огней, мигрировали на запад от Миссури.

Второй категорией врагов были земледельческие племена, заселявшие прерийную зону юго-западной Миннесоты, северной Айовы и восточной Дакоты. К этим народам относились Айовы, Отто и Шайены. Они совсем не имели ружей на начальном этапе того периода. А так как у них практически не было и лошадей, то они оставались совершенно беззащитны перед пост-огнестрельной и до-лошадной военной моделью Сю.

У Сю были, помимо обычной жажды мести, и две другие причины, чтобы воевать против земледельцев. Первая из них – Сю недавно обосновались на этой земле и крайне нуждались в охотничьих угодьях, которые большей частью были заняты сельскохозяйственными землями. Вторая причина – поимка пленников; хотя документальных свидетельств этого не существует, это может быть перенесено на Сю с социальной модели соседних племён. Так имеются прямые указания на то, что Иллинойсы (юго-восточные соседи Сю), едва им попались ружья, стали отправляться на запад в рейд против Поуней, уклад которых оставался ещё до-лошадным и до-огнестрельным. Захваченных у них пленников Иллинойсы выменивали на европейские товары.

Обращаясь вновь к Сю, хочется высказать мнение, что они вряд ли удержались бы от возможности захватить пленников у врагов, имея явное военное превосходство над ними. Естественно, что вскоре возник дефицит в обмене необходимых товаров. Сю углубились в прерии и чем больше они посвящали себя охоте на бизонов, тем меньше оставалось у них времени на ловлю бобров, которые были единственным настоящим средством обмена на огнестрельное оружие. Шкуры бизонов ещё не пользовались большим спросом у европейцев, а вот рабов они приобретали с удовольствием. Именно поэтому походы за пленниками могли стать весомым экономическим подспорьем.

За время войны Сю изгнали Айовов и Оттов с востока на запад до самой реки Миссури. Там они вновь сразились с ними и также начали военные действия против Омахов и Арикаров. Однако ближе к концу этого периода (к середине 18-го века) из-за некоторых причин Сю и индейские деревни на Миссури достигли состояния равновесия. Одним из факторов, повлиявших на это, было дальнейшее продвижение лошади с запада на восток. Уже достаточное количество табунов появилось в деревнях на Миссури и подстегнуло развитие пост-лошадной и до-огнестрельной военной модели. Через Кайовов поступало металлическое вооружение и прочие товары с испанского юго-запада. Конные воины-лучники легко могли противостоять пешим бойцам Сю, вооружённым винтовками. В то же время, искусство возводить фортификационные сооружения достигло таких высот, что позволяло успешно отряжать любые виды атак – с применением огнестрельного оружия и без него. Сам облик этих мощных деревень, земляные валы, деревянный частокол, высокая плотность населения – всё это говорило о том, что идея оборонительной стратегии преобладала и развивалась.

Томпсон, посещавший Манданов в 1797 – 1798 годах, писал: “Они живо интересовались, как мы воздвигаем наши дома, внимательно следили за тем, как я рассматриваю их жилища. Когда я нарисовал им план наших городов с параллельными улицами и перекрёстками под прямыми углами, индейцы внимательно посмотрели и покачали головами в ответ: – В таких улицах мы не видим ничего полезного, ибо у жителей нет никакого преимущества над врагами, ведь ваши дома легко поджечь, а наши нет – они сделаны из земли; в ваших окнах видно всё тело целиком; наши круглые дома дают нам возможность держать круговую оборону; врагам никогда не удавалось захватить нас, пока мы находимся внутри частокола; мы страдали только в тех случаях, когда отправлялись охотиться на открытой местности; Сю несколько раз поджигали частокол, но огонь не вредил нашим земляным домам…”

Был и ещё один фактор, позволивший обитателям постоянных деревень устоять под натиском Сю: открылся доступ к ружьям через северные торговые маршруты. До начала 19-го столетия объёмы таких поставок были невелики. Основным связующим звеном в поставках оружия были Ассинибойны, меняя винтовки на маис и прочие товары равнинного производства. Конечно, получаемых через Ассинибойнов ружей не хватало, чтобы противостоять Сю на открытом пространстве, но когда их использовали для стрельбы из-за хорошего оборонительного сооружения, даже этого количества было вполне достаточно. Сю постоянно пытались вмешаться в эту торговлю на Миссури. И не только из-за своей беспрестанной вражды с Ассинибойнами, но также и потому, что понимали, к чему приведёт хорошее вооружение земляных деревень.

И последним фактором, сыгравшим роль в установлении равновесия в военных силах, было достаточно ограниченное пополнение боеприпасов Сю, что было связано со сбоями в пушной торговли во время Семилетней Войны (1756-63), а затем в непостоянных контактах до самого 1770 года, покуда независимые торговцы не восстановили связь. Потеря огнестрельного оружия у Сю в этот период сказалась и на замедлившемся процессе в приобретении лошадей.