Улица дырки в чулке

Перевод С. Гончаренко

Та улица… (Подобная есть в городе любом.) Та женщина любимая в берете голубом… Мы шли по этой улице, где — ни души окрест… А в балагане ярмарки вовсю гремел оркестр. Фрегат в стекле бутылочном[64]…. И горизонт в дыму… Та улица мне памятна, а больше — никому. Ночь дрыхла в баре, голову на стойку уронив. Кривились губы, выстрадав заученный мотив. И пусть афиша ветхая плескалась на стене — но паутиной прошлого она не мнилась мне. Не мне светили города рекламные огни, и рассыпались бисером не для меня они. Но что с того? Я видел сны, похожие на сны: как сновиденья детские, прозрачны и ясны… Куда б ни торопился я, ни мчался впопыхах, горела радость светлая в улыбке и глазах. И был мой лик ликующий в витринах отражен, и было ясно каждому: я счастлив и влюблен. Знакомы вам пейзажи на витринах расписных? И тряпочные куколки в беретах голубых? Шагающие в утро оловянные войска? И весело раскрашенный возок зеленщика? Так далека любовь моя, и так она близка… Не верил в злую долю я, не верил, что умру… Плескалась ветвь весенняя на голубом ветру! И пел слепец на площади… И я сказал тебе: «Люблю борьбу. И жизнь свою я послащу борьбе». Портье. Крутая лестница. Гостиница твоя. И музыка и музыка — во мне и вне меня! Веселыми цыганами из труппы кочевой в мансардовой обители мы счастливы с тобой. И весело, по-новому гудят колокола… Худой чулок ты штопаешь… И тонкая игла лучом продета солнечным сквозь дырку на чулке… Каморка, озаренная лучом в твоей руке! Я помню ту гостиницу. Я знаю назубок ту улицу далекую, портовый городок… Куда бы ни уехал я, несу в себе я боль, и все бреду по улице, где встретился с тобой. Я жил когда-то там… Давно… И вновь на сердце грусть. Ведь «жил когда-то» — все равно, что «больше не вернусь».

Я хотел бы, чтоб ты снималась

в моей звуковой картине

Перевод И. Чижеговой

Послушай-ка, ты, девчонка, с веснушчато-вздернутым носом! Тебе каких-нибудь двадцать; впереди — надежд миражи… Жених твой — рабочий парень, похожий на Нильса Астора, неумелым прищуром завешен взгляд твой прозрачно-синий… Я хотел бы, чтоб ты снималась в моей звуковой картине! Поют на деревьях птицы в радужном оперенье. С базара несут хозяйки в корзинах фрукты, коренья. Я вижу стройку, рабочих, сварки свежий шов, блоки, подъемные краны, нагроможденье лесов. В белых сверкающих зданьях лифты блестят полировкой, на этажи поднимая газетные заголовки. Я чувствую, сердце мчится, рождая мысль на бегу, и она замыканьем коротким вспыхивает в мозгу. Дешевенькая таверна. Игроки устали от споров. Парикмахерские сияют разноцветным кольцом реклам. И дома, где в узости длинных, освещенных едва коридоров цвет одинаково тусклый дан и ночам и дням. И порт. Любимое сердцем место уединенья, Там запах моря наполнен памятью и забвеньем, там рвется душа на волю, к странствиям и приключеньям… И порт, и таверна, и море пропитаны жаждой движенья. Послушай меня, девчонка, в берете пушисто-синем, — вряд ли дороже доллара этот новый берет, —
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату