лаборанткой, но и потому, что в этот субботний вечер он сидел на ее диване и пил ее пиво, которое еще ОН когда-то оставил за шкафчиком с чистящими средствами. Это Мирна нашла и принесла это пиво. Анна даже не знала, что у них есть пиво.

– Это потому, что ты никогда не убираешься, – сказала Мирна.

Все трое медленно, но верно напивались. Все это время Анна злилась на Тома.

Тем не менее злость не помешала ей в тот вечер переспать с ним.

Анна обнаружила это только на следующее утро. Она проснулась поздно, с похмельем, и плохо помнила о событиях прошедшего вечера. Ее пуховое одеяло выглядело так, будто оно всю ночь боролось не на жизнь, а на смерть и все-таки проиграло в этой борьбе. Подушки тоже имели весьма помятый вид. Одна из них, серая, без наволочки, валялась на полу возле сплющенной пивной банки и лужи пива.

Она услышала, как Том ходит по ее квартире. На коврике в ванной комнате были следы мокрых ног. По всей квартире стоял запах Тома. Умирающие комнатные цветы Мирны пропахли табаком от выкуренных им сигарет. Листья бедной юкки были припорошены пеплом. Но, несмотря на это, Том, казалось, все еще нравится Мирне, так как она предложила ему остаться на обед. Он остался не только на обед, но и на ночь – правда, в постели Анны. Последний, с кем Анна занималась сексом, был ОН. Том остался на эту ночь, а потом на следующую и ушел домой только в пятницу.

Он вернулся в субботу, переодевшись (на дворе стояла вторая половина сентября) и прихватив с собой пару книг для Мирны. До того, как появился Том, книжные полки Мирны были уставлены биографиями нацистов – военных преступников, материалами об убийстве Джеймса Булгера [44] и романами вроде «Меньше нуля» Брета Истона Эллиса и «Один день из жизни Ивана Денисовича» Солженицына. После появления Тома на ее полках обосновались Ивлин Во, Джейн Остин и Ник Хорнби.

Мирна начала читать Во.

Том начал вести себя так, как будто он здесь жил. Фактически он превратился в неотъемлемую часть комнаты, идеально сочетающуюся с истертым диваном. Он вымыл все окна и регулярно поливал цветы Мирны. Он отремонтировал измельчитель пищевых отходов и выбросил все испортившиеся продукты из холодильника. Анна поинтересовалась у Мирны, не возражает ли она, что Том, судя по всему, перебрался к ним жить. Мирна ответила, что это даже хорошо, так как сейчас у них под рукой есть мужчина, которого можно обвинять во всех мировых бедах, таких как войны и капитализм.

Кроме того, он ей нравился. Наконец Мирне хоть кто-то понравился – кто-то, кроме Анны и Грегори. Том нравился Мирне, несмотря даже на то, что он разговаривал во время программы новостей. Он нравился ей вопреки тому, что у него была дурная привычка носить через всю комнату чайные пакетики, с которых на пол капал чай. Вопреки тому, что он дразнил ее. И даже вопреки тому, что он считал ее одержимость страхом смерти «смехотворной» и заставлял ее выяснить для него, где проводят набор на подготовительные курсы для учителей.

Что касается Анны, то теперь, когда в доме был мужчина, она чувствовала себя в большей безопасности. Она словно бы проснулась однажды утром и обнаружила себя в комедии положений семидесятых годов. Она, Мирна и Том. Все трое сидели бок о бок на диване практически каждый вечер и шутили.

Он загромождал их холодильник пивом и необезжиренным молоком.

В постели Том был лучше всех, кто когда-либо был у Анны. Ее злость на него прошла, и на смену ей пришло нежданное чувство защищенности. Том пах по-домашнему, словно старый изношенный только что постиранный халат. И он, безусловно, был незаменимым помощником по дому. Он даже купил несколько рулонов туалетной бумаги и заменил лампочки в парадной.

Ей стало нравиться, что для Тома этот мир был чудом. Все вокруг было для него научным музеем с множеством кнопок, ожидающих, пока кто-нибудь их нажмет. Его мир заполняли самые увлекательные изобретения всех времен. Например, чайные пакетики пирамидальной формы. И как только Анна может не любить все эти синие, красные и желтые проводочки, которые только и ждут, чтобы их заземлили!

Анне нравилось, что Том жил у них. Рядом с ним она не чувствовала необходимости что-либо говорить, чтобы заполнить образовавшуюся паузу. Рядом с ним она могла без всякого стеснения замазать свою экзему маскирующим кремом.

Откровенно говоря, в последние две недели бывали такие моменты, когда Анна ловила себя на мысли, что влюбляется в него. Но она постоянно напоминала себе о более тесных отношениях, которые связывали ее с Шоном.

Конечно, такие мужчины, как Шон, никогда не торопятся. «Благоприятные возможности не падают на нас, как манна небесная, – писал Гроэ. – Они все время находятся в ваших руках и только того и ждут, чтобы вы, наконец, ими воспользовались». Такие мужчины, как Шон, ждут подходящего случая, и Анна была уверена, что когда она переедет на квартиру к Себастьяну, то Шон обязательно сделает большой шаг вперед в их отношениях.

Себастьян был психиатром, другом Шона; в то время он уезжал на шесть месяцев в Нью-Йорк, и ему нужен был человек, чтобы присматривать за его машиной, кошкой и квартирой в Челси[45]. Шон предложил ему Анну. Эта «работа» означала, что ей не надо будет платить за квартиру. Не могла бы Анна переехать 25 сентября? У Себастьяна в это время как раз будет небольшой перерыв перед началом новой работы.

Если не считать квартиру Сони, Анна еще никогда в жизни не видела таких квартир, как у Себастьяна. Розовые потолки воспаряли ввысь, а в мягких коврах можно было утонуть.

Она никогда раньше не встречала таких мужчин, как друзья Себастьяна. Был субботний вечер, и вся его компания собралась у него дома и спорила о том, что значит понятие «семья» для современного британского общества. Анна попыталась было присоединиться к разговору, но никак не могла сосредоточиться, потому что ее внимание было полностью поглощено уймой высоких мужчин, рассевшихся на симпатичном диване.

Как правило, таких мужчин можно было увидеть только по телевизору, например, в рекламе одежды из чистой шерсти. Все они были одеты в большие теплые свитера, и все широко улыбались. Анне очень хотелось прыгнуть им в объятия, всем сразу. Они, все вместе, поймали бы ее своими шерстяными руками.

– Я люблю кошек, – сказала она, решительно настроившись на то, что ей придется уживаться с этим когтистым ухмыляющимся существом, наполовину тонувшим в ворсе ковра. – То есть я хочу сказать, что мне и правду было бы очень приятно присматривать за твоей квартирой. В смысле – за твоей кошкой.

Анна еще не знала, когда ей представится случай сообщить своей соседке, что она съезжает. Оказалось, что отец Мирны серьезно болен, поэтому она пока жила у своих родителей. Анна уже спросила у Тома, не желает ли он занять ее комнату. Таким образом, переезд мог пройти без лишних хлопот.

Том был удивлен тем, что Анна захотела съехать, но в ответ сказал только «да». Ему почему-то нравился дом 113 «б» по Финчли-роуд Ему нравилось, что, в отличие от его собственной квартиры, здесь была отдельная гостиная.

– Есть только одна маленькая просьба, – произнес Себастьян, растягивая слова. – Необходимо, чтобы ты переехала сюда в конце этой недели. Вообще-то в пятницу.

– Хорошо, – сказала Анна, поглядывая на Шона, который в это время сидел на диване и просматривал мужской журнал в поисках упоминаний о своей персоне. Она с ужасом ожидала конца недели, когда уедет Шон, не в силах представить себе это новое место без него. Впрочем, тогда она сможет перенести свои связанные с Шоном сексуальные фантазии на квартиру Себастьяна.

Шон усаживает ее на этот мягкий бежевый диван. Затем его рука поднимается по ее спине, расстегивает бюстгальтер, и, наконец, он говорит ей, как сильно желает ее. Все, что ей остается сделать, – это прошептать в ответ «да»…

– В этот день я уезжаю, – сказал Себастьян и я хочу, чтобы все было идеально.

– Отлично, – сказала Анна.

Она тоже хотела, чтобы все было идеально.

Проработав в «SOS!» три недели, Анна наконец узнала, где находится ксерокс. Он стоял в отдельной комнате, и там-то она сейчас и находилась, снимая копию с письма замужней женщины, у которой был роман со священником.

В комнате было довольно прохладно, и стало еще прохладнее, когда в нее зашла и вышла секретарша,