месте тоже была милой.

Том рассмеялся, а Анна подумала про себя: «А пока ты ненормальная депрессивная особа, которая нагоняет на всех тоску». Анна не знала, стоит ли ей озвучивать свои мысли. Вильгельм Гроэ предупреждал, что мысли, не высказанные вслух, «расползаются по вашей душе, словно раковые клетки».

– Я надеялась, ты сваришь кофе, – сказала Мирна после того, как закончилась передача. Громкость звука резко возросла во время рекламы пирожных якобы изумительного вкуса.

– Нет, мы мыли посуду. И твою тоже, между прочим.

– Угу, – сказала Мирна, подписывая свое письмо.

Анна думала о своей матери и чувствовала себя виноватой. Она надеялась, что Барбара утешится работой в саду. Сад стал для Барбары способом ухода от реальности. Она заинтересовалась растениями и цветами только после того, как Анна оставила родительский дом.

Однако Анна была вынуждена напомнить себе, что она уже взрослая и, как писал Гроэ, имеет право «покинуть родительский дом и строить собственную жизнь».

Мирна положила письмо на стеклянную столешницу стола. Его поверхность уже треснула во многих местах, трещины походили на разряды молнии.

– Ну, так что, ты сваришь кофе? – спросила она Анну.

– Нет.

– Ну, пожалуйста. Я так устала, – Мирна повернулась к Тому в поисках поддержки. – Я работаю на нее целую неделю. Я ей будто бесплатная прислуга. А варить кофе по выходным – это ее обязанность.

– Неправда. Я слишком мягкотелая и слишком часто говорю «да». Мне это надоело. Я учусь говорить «нет».

– Ого! Мне это нравится, – саркастически покачала головой Мирна, тогда как Том просто улыбнулся. – Ей-богу. Ну, а сейчас ты нам сваришь кофе?

– Нет, не сварю. Иди знаешь куда…

Том извинился за свой смех.

Неожиданно Анна почувствовала, что больше не желает быть положительным героем в жизни Мирны. До настоящего момента все и всегда отдавали предпочтение Анне, а не Мирне, и Анна неизменно играла роль защитницы Мирны. Но сейчас Анна почувствовала, что на самом деле она лишь снабжает Мирну поводами для шуточек. И Том явно позабавился, слушая их пререкания.

– Том, это не та Анна, которую мы знали и любили. До того, как она начала работать в «SOS!», Анна действительно была одним из самых приятных людей на свете. Она даже позволяла нашей уборщице передвигать мебель в своей спальне, потому что боялась ей возразить…

– Больше такого не будет.

– И раньше она не улыбалась так часто. Вот, она и сейчас улыбается. Этой раздражающей глупой улыбкой. А всё виноваты эти книжки о самосовершенствовании, которые она начала читать – якобы для работы, а на самом деле…

– А на самом деле для тебя, чтобы ты могла вдоволь поиздеваться.

– Это те книги, в которых женщины якобы ищут себя, – вмешался Том, – а на самом деле они ищут мужчину?

Мирна рассмеялась, а Анна удивленно уставилась на подружку. Странно, что она вдруг развеселилась. Даже ни разу не упомянула про войну или голод в Африке.

– Истинная правда, – сказала Мирна.

– Эти книги учат, как обрести гармонию с самим собой и как решать свои проблемы, а не чужие, – спокойно объяснила Анна. – К вашему сведению.

– После этого она начнет изучать китайскую геомантию Фен-Шуи, – сказала Мирна.

– Модный способ приведения квартиры в порядок, – рассмеялся Том. – Кстати, к разговору о помешанных чистюлях, как прошла встреча с Джастин?

– Ты знаком с Джастин? – спросила Мирна.

– Знаком. Это мисс Пирсинг.

– Что ты хочешь сказать? Неужели она опять проколола себе язык или еще что-нибудь?

– Я думаю, что у нее сделан пирсинг абсолютно на каждой части тела. Анна, так как прошла встреча?

Том как будто не замечал чахлых комнатных цветов, которые вечно забывали полить, и пыли, покрывающей, точно одеяло, каждый предмет. Казалось, он чувствует себя очень уютно. Он как будто всю жизнь просидел на этом диване, в этой комнате со свернутыми в рулоны постерами в углу комнаты (Анна намеревалась когда-нибудь повесить их на стену), стопкой книг, вешалкой и пакетом, доверху набитым жестяными банками, которые ждали, когда же их наконец вынесут на помойку.

– Ты обрадуешься, когда узнаешь, что в конце концов я так и не встретилась с Джастин. Отчасти благодаря этим самым книгам из серии «помоги себе сам», над которыми вы оба только что насмехались…

– Почему это я должен обрадоваться? – возразил Том. – По-моему, все это довольно интересно. Нечасто предоставляется возможность…

– А мне показалось, что ты советовал мне не ходить к ней. Мол, теперь, когда мы стали взрослыми, мы живем по другим правилам. Разве это не твои слова?

– Ну, это было раньше. Вообще-то она мне понравилась.

– Бог мой, ты шутишь! – вставила Мирна.

– Тебе не кажется, что она просто меня использует? Она всегда меня обманывала.

– Нет, у меня создалось впечатление, что она ценит твое мнение. Мне показалось, что она смотрит на тебя почтительно, как на образец для подражания.

Анна замолчала. Почувствовав гнетущую атмосферу, Мирна попыталась разрядить ее и стала подпевать рекламе тампонов, которую в этот момент показывали по телевизору: «Это моя жизнь…»

Неужели Том прав, думала Анна. Когда ее мать говорила о Джастин, у нее внезапно защемило сердце. Наверное, от раскаяния. Но она черпала утешение в словах Шона: «А кто сказал, что это будет легко?»

– Ну, Мирна, кому адресовано твое письмо? – поинтересовался Том.

– Дочери серийного убийцы, – пробормотала Анна. Она уже собиралась извиниться за странное поведение своей соседки, но Том ее опередил:

– Правда?

– Эта девушка сама стала жертвой насилия, – ответила Мирна. – Мне захотелось что-нибудь сделать для нее. Но письмо не получилось. Это какой-то бред, а не письмо.

– Понятно. Могу я прочитать? – спросил он. Мирна кивнула и протянула блокнот. Том зачитал:

«… Я пишу, чтобы выразить свое глубокое сочувствие. Не могу представить, что значит испытать на себе насилие, издевательства и принуждение к употреблению наркотиков. Все это просто не укладывается у меня в голове…»

– Да нет, написано хорошо, – сказал он, и Анна обрадовалась, что хоть один из ее мужчин снисходителен к Мирне. Хотя разве Том ее бойфренд?

– Чушь, – проворчала Мирна. – Всегда, когда я излагаю свои мысли на бумаге, они звучат как-то фальшиво и навязчиво. Мне никак не подобрать правильный тон.

– Да, нет же, написано хорошо. Честно.

– Она хорошо пишет, – с гордостью сказала Анна.

На прошлой неделе она хотела попросить Мирну, чтобы та написала ЕМУ несколько писем от ее, Анны, имени. Но потом подумала, что из-за этих писем ОН может влюбиться в Анну. Или, вернее, в Мирну. Это очень напоминало сюжет про Сирано де Бержерака.

– Анна, это не творческое слово.

– Неважно. Я думаю, что ты получишь ответ.

– Я делаю это не для того, чтобы получить ответ.

– Тогда для чего?

– Потому что я глупая и надеюсь, что это как-то поможет, – грустно призналась она – Понимаешь ли, это письмо имеет определенную стратегическую задачу.

Мирна писала мною длинных писем, переполненных энергичными заявлениями и требованиями. Она