Клаудия стояла на пороге детской и в оцепенении смотрела на Джессику. Девочка сидела на разобранной постели лицом к стене и вся дрожала, волосы ее сбились в мокрые пряди. Некоторое время Клаудия озадаченно наблюдала за призраком дочери.

— Джессика?

Ребенок не ответил.

— Ты бы в сухое переоделась. У тебя ведь столько платьиц красивых.

Ни слова в ответ. Джессика не шевелилась, словно изображала свою же фотографию на стене. Как можно так долго сидеть неподвижно?

— Ты совсем замерзла, переоденься.

Мертвая тишина.

— Джессика?

Где-то рассмеялась девочка. Клаудия повернулась на звук. Смех раздавался почти у самого крыльца. Когда Клаудия вновь взглянула на постель, Джессика сидела в той же позе, только подвинулась чуть ближе к краю.

— Я пойду вниз, — Клаудия сказала это скорее себе, чем дочери. Над письменным столом висели фотографии. Их сделали, когда Джессика однажды промокла под дождем, получила нагоняй и, не переодеваясь, обиженно уселась на кровать лицом к стене. Клаудия открыла дневник, взяла карандаш и написала: Я водила ее за ручку, я водила ее за ручку, я водила ее за ручку, я водила ее за ручку.

Снова послышался детский смех. Клаудия встала из-за письменного стола и пошла к лестнице, ведущей на первый этаж. Одно удовольствие спускаться по таким ровным ступенькам. Этот дом построил Редж с друзьями восемь лет назад. Они перелопатили уйму книг о зданиях на солнечных батареях. Клаудия тогда была беременна Джессикой. Чертежи муж заказал в телемагазине. Грузовик привез огромные стеклянные панели, их пришлось поднимать и устанавливать подъемным краном. Клаудия поначалу возмутилась — это же так дорого! Но Редж заверил, что панели того стоят. «У тебя в мастерской всегда солнце будет, — подмигнув, сказал он, — вам, скульпторам, без света нельзя». Редж страшно гордился глиняными статуэтками Клаудии и всячески ее поддерживал. Но при посторонних никогда жену не превозносил — не хотел показаться хвастуном. В этом был весь Редж. Он старался со всеми вести себя одинаково и никого не унижать. Поначалу семья жила у нижней дороги прямо рядом с заливом, в рыбачьем домике мужниных родителей. Мать Реджа умерла и оставила хозяйство единственному сыну. Но в крошечной лачуге работать оказалось почти невозможно. Глиняные изделия не помещались на полках. Комнатки были построены с таким расчетом, чтобы легко отапливаться зимой, когда с океана дул холодный ветер. Скоро Клаудия начала получать заказы из-за границы, и пришлось сложить еще одну печь — для обжига глины. Стало совсем негде повернуться, и работа застопорилась.

В конце августа супруги перебрались в новый дом. Клаудии здесь сразу понравилось: из окон открывался чудесный вид на бухту. Второй этаж был поделен пополам, в передней части — просторная мастерская, сзади — две спальни.

Клаудия оглянулась на гостиную. Золотистые сосновые доски, высокие потолки. Столько света, столько воздуха. Когда-то здесь так легко дышалось! Картины в рамах. Морские пейзажи. Спокойное море, бурное море. Клаудия подумала, что душа человека похожа на океан — те же подводные течения, те же шторма и штили.

На последней ступеньке она резко остановилась. За стеклянной входной дверью стояла девочка.

— Джессика? — пробормотала Клаудия. Она никак не могла понять, каким образом дочь так быстро оказалась на улице.

Девочка улыбалась и прижимала нос к матовому стеклу. Та самая девочка из дома Критча. Сколько она там пробудет? Кто-то большой положил руку на плечо ребенка и потянул назад. Может, отец? Ну точно, это вчерашние знакомые. Только как их зовут? От резкого стука Клаудия вздрогнула и схватилась за горло. Придется открыть.

Она закрыла глаза и попыталась собраться с силами. Ребенок снова что-то защебетал. Почему нельзя постоять тихо? Клаудия взялась за дверную ручку и глубоко вздохнула, прежде чем нажать на нее.

— Доброе утро, — поздоровался отец девочки, и улыбка сбежала с его лица. Он взглянул на часы. — Мы вас не разбудили?

— Нет-нет, что вы, — как могла приветливо сказала Клаудия. Прищурилась, отвела прядь волос за ухо и тут же вспомнила, что сегодня еще не причесывалась. «Значит, сейчас утро, — подумала она. — Интересно, который час?» И зубы не чищены, изо рта, наверное, пахнет. Ну и пусть. «Ни капли воды в рот не возьму. Ни за что. Уж лучше совсем высохнуть, как мумия». В присутствии посторонних Клаудия казалась себе некрасивой, нелепой и беззащитной. Вдали сверкали на солнце волны, бухта защищала берег от грозной стихии. Дальше к востоку, за горизонтом, океан правил жизнями людей.

— Тари очень хочет с вашей дочерью познакомиться. — Отец с любовью погладил ребенка по голове. — Было бы здорово, если бы они пообщались. Прекрасное утро, кстати.

— С моей дочерью? — Губы Клаудии задрожали, щеки побелели. Затуманенный взгляд остановился на Тари. — Ты что-то знаешь про мою дочь?

— Да, — пискнула девочка.

— Откуда? — Кожа на скулах натянулась. Клаудия чувствовала, что с каждым словом становится все уродливее.

— Мы не вовремя? — спросил отец.

Клаудия раздраженно взглянула на него, кровь прилила к щекам, в горле пересохло от гнева.

— Не вовремя.

Гости переглянулись.

— Простите, — сказал отец.

— Н-нет, я не это имела в виду. — Клаудия пальцем провела по губам и тревожно оглянулась на лестницу. — Просто…

— Она спит?

— Да, — с облегчением выдохнула Клаудия, уцепившись за простой ответ. Она опустила руку, стала видна надпись на рукаве. Клаудия нагнулась, стараясь заглянуть Тари в глаза. — Где ты видела Джессику?