Чарльза, и таким образом этот человек, являвшийся на протяжении всей своей жизни образцом общественной морали, внезапно оказался в непреодолимой и безжалостной хватке гангстера.

Значит, Чарльз должен был составить им маршрут. Затем он расставил кордоны так, чтобы беглецы, попав в округ Полк, могли без труда обойти их. После чего встретил их далеко в глубине леса и проводил несколько последних миль до долины Неудачной Сделки, но для них это оказалось отличной сделкой, поскольку самолет прибыл на рассвете, унес их прочь и они исчезли из этих краев. 400 000 долларов были быстренько отмыты и через несколько недель возвратились в Хот-Спрингс как оборотный капитал для Оуни Мэддокса, который использовал эти деньги на то, чтобы выстроить «Южный», самое респектабельное и процветающее казино в Америке.

Эрл теперь ясно видел и завершающий, самый печальный акт драмы. Чарльз не знал, что во время ограбления были убиты люди. Он имел дело всего лишь с грабителями, отобравшими деньги у Большого Бизнеса, и эти деньги попали к Игрокам, так уж устроен этот мир, безжалостный, испорченный, древний. Но оказалось, что убиты четыре человека, и внезапно его отец стал соучастником убийства. Когда он узнал об этом, его охватил мощнейший приступ отвращения к себе, и именно поэтому он вернулся домой пьяный, не помня себя от гнева. К несчастью, ему на глаза попался его младший сын Бобби Ли, и вся его ярость, его глубокое разочарование в себе, горечь всех его неудач выплеснулись на мальчика. Он принялся избивать сына и избивал его, избивал, избивал. Возможно, он избил его до смерти и повесил тело, чтобы скрыть преступление. Возможно, мальчик повесился сам. Но именно так это должно было происходить.

Злобный отец, беспомощный сын, а единственный человек, у которого был шанс остановить зверство, сбежал в другую семью под названием Корпус морской пехоты Соединенных Штатов Америки.

Именно в этот момент Эрл понял, что сегодня вечером они сделают точно то же самое, что и в сороковом году. Несомненно. У них была та же самая проблема, только сокровищем были не мешки с деньгами, а Оуни Мэддокс собственной персоной. Это уже сработало один раз. Тот же самый маршрут, та же самая договоренность с самолетом, то же самое место назначения. Только на сей раз они не нуждались в Чарльзе Суэггере, потому что были очень толковыми ребятами. Кто-то из них достаточно внимательно смотрел тогда на дорогу и теперь мог найти долину Неудачной Сделки самостоятельно.

Эрл посмотрел на часы. Было без нескольких минут восемь вечера, и солнце почти скрылось.

Они и впрямь могли всех перехитрить, потому что никто другой не знал, где находится долина Неудачной Сделки, а те, кто знал, не сумели бы добраться туда вовремя.

Сам Эрл понятия не имел, где она находится. Где-то в необъятных просторах гор, которые уже исчезли в сгустившихся сумерках, и, значит, ее не мог найти никто, если только не бывал там прежде и не знал путь, а он пути не знал, и у него не было даже карты, по которой можно было бы сориентироваться, — карта исчезла.

И тут Эрл вспомнил любимую отцовскую комнату. Да, карта исчезла, но место, на котором она висела, все еще было отмечено четким прямоугольником невыгоревшей краски.

Он стремительно повернулся, прошагал через дом и вошел в комнату.

И увидел пустоту.

Ничегошеньки. Чего он ожидал? Это был всего лишь прямоугольник чуть более яркой краски, заметный даже сейчас, в вечернем свете.

Эрл попытался припомнить, что показывала карта. Она показывала Полк, один из наиболее западных, наиболее бедных, наиболее гористых, наиболее отдаленных округов Арканзаса. Он пытался понять: какое главное качество округа Полк? Он пытался вспомнить, уставившись на прямоугольник: «Что я здесь видел? Вспомни, что ты здесь видел. Вспомни, что здесь было».

Он помнил. Большая карта с редкими дорогами, многочисленными ручьями и многочисленными белыми пятнами, поверх которых было мелко напечатано: «Некартографировано» и где имелись лишь похожие на водовороты переливчатые пятна, обозначавшие самые большие горы. Но какой была главная особенность формы округа Полк?

И это он помнил: форма была очень правильной. Она почти совпадала с очертаниями листа бумаги, на котором была отпечатана карта, и лишь небольшие выпуклости в северо-западном и юго-западном углах нарушали правильность формы. Во всех же остальных частях границы округа были проведены почти по линейке, как будто люди, устанавливавшие границы, не имели ни малейшего представления о том, что из себя представляли эти земли, и нисколько не хотели считаться с их рельефом. Границы не соответствовали ни гребням гор, ни рекам, ни каким-либо другим естественным разделам на земле; они бросали им вызов, они рассекали их, они подчиняли их себе.

А из этого следовало, что прямоугольник на стене представлял собой почти точное очертание округа, не считая тех отклонений в углах, на которые можно было не обращать внимания, поскольку оба участка были помечены как некартографированные.

Эрл напрягал память. Что там было еще? Как еще был размечен округ? Он ничего не мог вспомнить, ни дорог, ни гор, ни ручьев или рек. С тех пор как он в последний раз побывал здесь, прошло более шестнадцати лет. Стоило ли рассчитывать на...

Булавки. Булавки! Карта была украшена булавками, отмечавшими те места, где Чарльзу Суэггеру довелось удачно поохотиться, а за эти годы он очень много охотился, и почти всегда удачно, а оленей-мулов он любил больше всего, да, их так и называли, олени-мулы, волшебные существа грязновато-землистого цвета, которые переходили от совершенно неподвижной изящной позы к полной невидимости быстрее, чем глаз успевал мигнуть, и если даже тебе удавалось лишь увидеть оленя — а это совсем не значило, что ты сможешь его убить, — нужно было считать, что природа благосклонна к тебе.

Эрл посмотрел в сторону, затем снова оглянулся назад, но так ничего и не увидел. Он отошел в сторону, чтобы видеть пустой прямоугольник на стене под углом и разглядеть фактуру стены, и тогда увидел их.

Конечно. Карта исчезла. Булавки исчезли. Суэггеры исчезли, ушли все, мертвые или проклятые, особенно этот, последний, но после них остались вот эти крошечные дырочки.

Глядя на пустую стену под углом, Эрл быстро находил их по одной то тут, то там, крохотные дырочки в штукатурке, которые, возможно, не удалось бы разглядеть ни при каком другом освещении, только при этом, с его игрой теней, выделяющей малейшие неровности. Укол здесь, укол там, два укола близко друг к другу и...

Вот оно! Это должно быть оно, и ничто другое.

Очень много следов от уколов скопилось в северо-западном углу освещенного места, наверно, тридцать пять, если не сорок. Причем не россыпью, а двумя параллельными линиями, которые должны были означать края опушки леса, окаймляющего эту самую долину. Именно там должна находиться долина Неудачной Сделки. Именно туда Чарльз Суэггер отправлялся каждый год и каждый год отмечал очередного оленя-мула, убитого на самом краю идеально ровной поляны, покрытой желтой травой, над которой кружили и каркали вороны, словно предзнаменования рока.

Эрл понял: это место находится в северо-западном углу территории округа.

Он знал, что если сумеет подъехать достаточно близко на машине и очень постарается, то сможет отыскать это место. Ему понадобилась бы карта округа, но в машине у него была крупномасштабная карта Арканзаса, и подобраться к нужному месту он смог бы и по ней. Поездка займет часа два, потом еще часа четыре топать вверх, а кое-где и карабкаться по скалам. Эрл поглядел на часы. К рассвету он вполне доберется туда, и еще час останется у него в запасе.

Ему не хватало всего лишь одной веши.

Он вошел в третье пыльное стойло и нагнулся к доскам, сваленным вдоль стены. Он не забыл, как давным-давно прятался здесь от гнева своего отца. «Эрл! — орал старик. — Эрл, ну-ка тащи сюда свою задницу, черт тебя возьми!» Но отец так ни разу и не нашел его здесь, хотя это откладывало избиение лишь на несколько минут. И никто другой тоже никогда не находил его там. Он мог поспорить с кем угодно, что у Бобби Ли тоже было свое тайное убежище, но это принадлежало Эрлу.

Несколькими быстрыми рывками он отодвинул доски от стены. Наклонился, как и в тот раз, когда заезжал на ферму несколько месяцев назад, — но тогда он хотел только проверить, лежит ли оно на месте, а не забирать, — наклонился и вытащил зеленый деревянный ящичек, обернутый брезентом, с печатью «Суэггер КМПСША», которая обозначала, что это имущество морского пехотинца, путешествовавшее вместе