Палатки МЧС, люди в форме, люди в одеялах; набухший труп с дальнего плана, обморок вдовы, ближний план; странная группа людей в белых простынях, среди которых она узнала Семена Аполлонского, он что-то доказывает и размахивает руками, потом летит и падает. Встает, разворачивается назад, бьет кого-то. Аплодисменты с балконов, ближний план с переходом в дальний. Аполлонский в одних трусах, ягодицы крупным планом, камера отъезжает — Семена заталкивают в милицейскую машину. Козлы скачут по гаражным крышам, за ними бегают спасатели. Спасателям грозят кулаками, видимо, владельцы гаражей. Внизу шел текст: «No comment», то есть «Без комментариев». А жаль. Комментарии хотелось бы услышать.
Пани Пановской от просмотренного стало страшно. Холодный пот выступил в зоне декольте сквозь питательную маску. В полусознательном состоянии она смыла жирный слой с лица и прилегающих окрестностей, посушила волосы, раскрутила бигуди и вызвала машину. Надела белую блузку и черный костюм, нанесла неяркую косметику, всунула ноги в теплые сапоги на невысоком каблуке, приладила на голову среди волнующихся от бигуди волос черный берет, потом заменила его на бежевый, выбрала пальто из кашемира, взяла сумку формата А-4, в которую можно было уместить папку с бумагами, перчатки и вышла из дому. Официальный звонок застал ее в машине. «Уже еду», — коротко сказала она. Потом перезвонила Паше: «Давай выдвигайся». Водителя попросила настроить приемник на «Ухо Москвы».
«Ухо Москвы» вело репортаж с Васильевского спуска, где шла подготовка к сатурналии — веселому языческому празднику, организатором которого выступила недавно появившаяся на политической арене страны Партия любителей козлов. Бодрый девичий голосок без устали вещал в эфир: «Устроители праздника уже завершили работу над сооружением двадцатиметровой статуи козлоногого Сатира, изящно вписавшейся в задний фон Собора Василия Блаженного. Заканчивается установка большого шатра, в котором публику будут развлекать импровизированным стриптизом спутницы сатиров — нимфы. В этот момент на месте будущего праздника паркуется цистерна с вином, задекорированная под греческую амфору, предоставленная спонсором праздника, лидирующим поставщиком винного сусла на российский рынок, компанией „Прокол“. Виночерпии готовят ковши и бадьи для первоначального розлива вина. Чтобы участники не устроили давку около амфоры, заранее заготовлены и наполнены вином пластиковые бутылки, которые будут кидать в толпу на дальних подступах метатели из рогаток в козлиных одеяниях. Чтобы такая бутылка не нанесла травм, устроители решили ограничиться объемом в четверть литра. Разворачивают работу торговые палатки, оформленные в стиле деревенских изб. Ведь организуемый праздник должен напоминать его участникам о древних языческих традициях их российских предков. Поэтому в палатках вы можете купить ингредиенты для изготовления любых зелий: приворотных, отворотных и переворотных — высушенных мышей, живых пиявок, свежие поганки из подмосковных теплиц, плоды дурмана, доставленные самолетом из Мексики, считающейся родиной этого ядовитого растения. Продавцы просят покупателей строго соблюдать инструкции по применению, однако предупреждают, что в любом случае они, продавцы, не несут ответственности за конечный результат. Московские власти обеспечили безопасное проведение праздника: уже подтянуто необходимо-достаточное число полицейских, которые рассказали мне, что желающих попасть в наряд было так много, что сотрудники тянули жребий и те, кому посчастливилось вытащить из банки для окурков самые длинные бычки, были откомандированы сюда для охраны порядка. Во всеоружии встречает праздник и городское управление здравоохранения: я насчитала дюжину машин „Скорой помощи“, припаркованных вдоль кремлевской стены за палатками. Отделение неотложных состояний Научно-исследовательского института имени Склифосовского еще вчера выписало всех ходячих больных, чтобы освободить койко-места для возможных жертв праздника на Васильевском спуске. Усиленные бригады врачей, состоящие из реаниматологов, кардиологов, травматологов, гинекологов, комбустиологов, токсикологов и психиатров, находятся в полной боевой готовности не только в „Склифе“, но и в городской клинической больнице имени Боткина, и в целом ряде других медицинских учреждений Центрального административного округа. По оценкам организаторов, праздник посетит не менее пятидесяти тысяч человек, поэтому такие далеко идущие меры предосторожности отнюдь не излишни. Репортаж с Васильевского спуска вела Маша Кашина, я прощаюсь с вами, уважаемые радиослушатели, до вечерней встречи на волне „Уха Москвы“ в двадцать часов тридцать минут». После репортажа началась передача «Детская площадка для недозрелых взрослых». Пани Пановская слегка выдохнула. Если «Ухо» еще не перекроило сетку вещания для обмусоливания темы потопа, значит, не так все драматично.
Они подъезжали. Хелена Сигизмундовна положила под язык третью таблетку валидола — сердце щемило. Дом она увидела издалека — да и как не увидеть двадцать восемь уже возведенных этажей. Он стоял и не шатался, и даже, если судить на глаз, не накренился. Дом словно замер и смотрел зияющими дырами еще не вставленных окон на окружающую среду. И только стрела подъемного крана на вершине подрагивала под порывами ветра, усердно разгонявшего вчерашние тучи. Пановская попросила водителя остановить машину на максимально близком к въезду на стройплощадку расстоянии. Однако вплотную подобраться все равно не удалось — проезд между стройплощадкой и зоопарком был полностью размыт прорвавшимся потоком. Она вышла из машины, отважно ступив в глинистую грязь сапогами от Prada. Дрюкин был уже на месте. Он протянул ей строительную каску. Хелена Сигизмундовна протянула руку, чтобы взять ее, но тут заметила бегущих к ней со всех ног репортеров с камерами и руку отдернула. «Нет, — решила она, — на камеры лучше в берете».
— Госпожа Пановская, какой ущерб нанесла стихия «Чертову пальцу»?
— Хелена Сигизмундовна, как вам удалось согласовать с «Мостехэкспертизой» строительство небоскреба на этом пятачке?
— Куда подевались все рабочие со стройки? Есть ли человеческие жертвы?
— В каком состоянии фундамент?
— Что вы намерены предпринять в качестве первоочередных действий?
Хелена Сигизмундовна улыбнулась в камеры неширокой усталой улыбкой.
— Благодарю вас, господа работники средств массовой информации, за живой интерес, проявленный к нашему скромному объекту. Как вы понимаете, я даже не успела осмотреть последствия разбушевавшейся стихии и не могу ничего пока прокомментировать.
Она еще раз улыбнулась, развернулась и твердой походкой направилась к строящемуся дому, стараясь не поскользнуться в жидкой грязи. Дрюкин в болотных сапогах прикрывал ее сзади.
Каждый шаг давался Пановской с большим трудом. Сапоги вязли и чмокали в пузырчатой жиже, с трудом отлипали и, скользя, прилипали вновь. Чем ближе она подходила, тем сильнее и нерегулярнее билось ее сердце. Когда же она приблизилась настолько, что стали видны зияющие промоины вокруг уже засыпанного фундамента, Хелена Сигизмундовна вдруг почувствовала, что теряет равновесие, а вместе с ним и сознание. Она упала на руки подсуетившегося Дрюкина, в последний момент отметив, что в окне вагончика появилось, а потом скрылось чье-то оторопевшее лицо.
— Доктора! — закричал Дрюкин в сторону журналистов, которые предпочли не месить грязь и ждать возвращения пани Пановской у входа на стройку.
Он подхватил хрупкое тело Елены Сигизмундовны в одну руку, в другую — ее объемистую сумку и осторожно стал пробираться назад к твердой почве. Включились телекамеры, защелкали фотоаппараты.
— Доктора! — еще раз воззвал Дрюкин.
— Не надо волноваться, я уже здесь, — успокоил словно выросший из-под земли доктор Лор. — Несите даму вниз, на бархатную поляну, я ее осмотрю.
Дрюкин зашагал под горку. Лор предложил помочь ему в транспортировке сумки Пановской. Дрюкин поколебался, но решил принять помощь — нести Пановскую одной рукой было неудобно. Не хватало еще уронить ее на глазах телекамер. В лицо ему тыкали микрофонами пятящиеся задом журналисты. Им срочно надо было узнать, что же увидела на стройплощадке пани Пановская, что так стремительно упала в обморок. Дрюкин сопел, стиснув зубы, не говоря ни слова. Донес, положил и отошел в сторону.
Доктор Лор привел Хелену Сигизмундовну в чувство незамедлительно — она быстро открыла глаза и осмотрелась, с ужасом отметив фотографа, который снимал ее, распластавшись в ногах. Клеймо Prada на подошве обрамленных глиной сапог и в перспективе — бледное размытое лицо с локонами, разметавшимися по бордовой бархатной занавеске… Интересно, кто даст больше за такое фото? «Власть», «Космополитен» или «Русский репортер»? Пановская приподнялась и села, деликатно уведя ноги вбок, слабым голосом
