сторону рот.

– Сколько теперь часов до Лагиди? – спросила Бугго, поглядывая на стрелку давления. Стрелка вздрагивала, как будто страдала мигренью.

– Три с половиной.

– Пить хочется, – вздохнула Бугго.

– Еще бы! – не выдержал Хугебурка. – Вы уж простите, госпожа капитан, но глядеть страшно, как вы лопаете сладкое.

Бугго поскребла чашкой по дну ведра, зачерпнула, сколько удалось.

– А вам жалко? – упрекнула она своего старшего помощника. – Что вы тут расселись в вицмундире? Вас хватит тепловой удар!

– Не хватит, – сказал Хугебурка.

Бугго встала и босиком прошлась по рубке. Ноги у нее кривоватые, заметил Хугебурка. Коленки выпирают и чуть изгибаются. Впервые в жизни он видел женщину, которую загадочным образом не портили неровные ноги.

– Как я посажу «Ласточку»? – вскричала вдруг Бугго, резко поворачиваясь. – Я ведь не умею!

– А я покажу вам ручное управление, – успокоительно произнес Хугебурка. – Ничего сложного.

– Нет уж. Вы у нас многоопытный – вы и сажайте.

– Нет уж, – в тон капитану возразил старший офицер. – Все равно лучше вам научиться делать все самостоятельно.

Бугго обтерла пот с лица.

– Вы не думайте, шаттл я бы посадила. Я умею.

– Уверен.

– Но большой корабль…

– Возьмите перчатки. Через три часа приборная доска станет горячей. Это старый пластик, он греется. Перед самой посадкой оденьтесь в плотное и замотайте чем-нибудь голову и лицо.

– Зачем еще?

– Затем, что именно в этот момент «Ласточка» вероятнее всего развалится. Если этого не произойдет раньше.

Очень светлые глаза Бугго застыли на лице Хугебурки. Ему не понравилось их выражение.

– А может, и не развалится, – добавил он.

– Знаете, что бы я хотела выяснить в этот критический момент моей жизни? – проговорила она медленно. – Все ли кислородные баллоны вы с Эбой сперли?

Кислородный баллон нашелся один. При виде опустошенного склада, где он лежал, такой сиротка, Хугебурка застонал сквозь зубы. Кажется, только сейчас ему во всей полноте стало внятно, насколько он махнул рукой на себя, свое достоинство и жизнь. А он еще строил какие-то иллюзии: держал осанку, шипел на курсантов, не позволял себе играть в карты. Вместо этого одиноко и героически пил у себя в каюте.

Хугебурка наклонился, поднял баллон. Бугго наблюдала за ним с интересом.

– Я на самом деле не знал, – сказал он глупо.

– А хоть бы и знали… Давайте его сюда. Не стану я из-за вас губить мою молодую жизнь.

– Пожалуйста, – молвил Хугебурка, подавая ей баллон.

Бугго повертела в руках маску, стала натискивать на лицо.

– Модель какая-то странная.

– Устаревшая, – пояснил Хугебурка, помогая ей справиться. – Удобно?

Бугго вынырнула из маски, потемневшая.

– Фу! Теперь прыщи пойдут… Хорошо хоть кислород на месте.

Они вернулись в рубку и вступили в переговоры с диспетчером порта «Лагиди-6», затребовав изолированную полосу, пожарно-аварийную бригаду и передвижную медицинскую станцию.

– Сделать нового человека дешевле и проще, чем починить старого, – сказал Хугебурка, когда Бугго получила подтверждение исполнения своего запроса и выключила связь.

Бугго тотчас набросилась на него:

– Непременно нужно что-нибудь сказать! Какую-нибудь пошлость!

– Прошу меня извинить, – произнес Хугебурка с усталым достоинством.

Бугго моргнула длинными белыми ресницами.

– А? Ну ладно. Пойду оденусь. Сколько осталось?

– Час.

При первом соприкосновении с землей «Ласточка» закричала. Она кричала всем своим натруженным, больным корпусом, и двум людям, разделяющим с нею страдание, некуда было деться от этого крика. Бугго на миг потеряла сознание, и Хугебурка поймал ее, когда она уже падала лицом на приборную доску.