позволила бы магическая защита, — и, насколько он знал, никто не мог рассказать ни ей, ни Солембуму о существовании драконьих яиц или
— Ну да, предсказывала. Но никак не думала, что буду провожать тебя.
— Откуда ты узнала? От Арьи?
— От нее? Ха! Едва ли она бы мне рассказала. Нет, у меня иные возможности. — Анжела перестала вязать и посмотрела на Эрагона, поблескивая глазами. — Но тебе я о них не расскажу. В конце концов, и мне хочется иметь
— Правда?
— Правда! И если ты намерен разговаривать со мной без должного уважения, то зря я вообще побеспокоилась и пришла сюда.
— Извини. Просто мне… немного не по себе. — И, помолчав, Эрагон спросил: — А зачем ты хотела меня видеть?
— Я
— Спасибо.
— Угу. Постарайся не слишком загружать себе голову, где бы ты в итоге ни решил поселиться. И старайся как можно больше бывать на солнце.
— Постараюсь. А чем займетесь вы с Солембумом? Останетесь здесь и будете присматривать за Эльвой? Ты как-то говорила, что собираешься ею заняться.
Травница фыркнула самым неподобающим для дамы образом.
— Остаться? Как я могу остаться, когда Насуада намерена за каждой ведьмой шпионить?
— Так ты и об этом слышала?
Анжела быстро на него глянула.
— Мне это
Эрагон, поколебавшись, спросил:
— А с нами ты не хотела бы отправиться?
Солембум открыл один глаз и некоторое время пристально смотрел на Эрагона, потом снова зажмурился.
— Очень мило с твоей стороны было предложить это, — сказала Анжела, — но, думаю, мы твое предложение отклоним. По крайней мере, пока. Сидеть там и караулить Элдунари, а также учить молодых Всадников уму-разуму… Нет, по-моему, это скучно. Хотя воспитывать молодых драконов, пожалуй, неплохо. Даже увлекательно. Впрочем, пока что мы с Солембумом останемся в Алагейзии. Я действительно хочу приглядеть за Эльвой, ее еще хотя бы несколько лет нельзя оставлять без внимания.
— Ну, а свою «череду интересных событий» ты получила?
— Нет, конечно! Череда событий — это и есть смысл жизни. — Анжела продемонстрировала Эрагону наполовину законченную шляпу. — Как тебе? Нравится?
— Красивая. Особенно голубой цвет. Но что говорят эти руны?
— Раксакори… впрочем, неважно. Все равно это тебе ничего не скажет. Спокойного путешествия вам с Сапфирой. И помни, Эрагон: тебе следует остерегаться уховерток и диких хомяков. Свирепые твари, эти дикие хомяки.
Он невольно улыбнулся.
— И тебе спокойных странствий. И тебе, Солембум.
У кота снова приоткрылся один глаз, и он мысленно сказал Эрагону:
«И тебе спокойного пути, Убийца Королей».
Эрагон вышел из дворца и долго шел по городу, пока не добрался до того дома, где поселились Джоад и его жена Хелен. Дом был красивый, с высоким забором и большим садом, в дверях стояли и кланялись многочисленные слуги. Хелен явно преуспевала. Ей удалось создать новую торговую компанию, значительно большую, чем была у них в Тирме, и теперь она обеспечивала продовольствием не только варденов, но и все королевство Насуады.
Эрагон застал Джоада, когда тот умывался в преддверии вечерней трапезы. Но обедать с ними Эрагон отказался и немало времени потратил на то, чтобы объяснить Джоаду то, что только что объяснял Насуаде. Сперва Джоад был удивлен и даже огорчен, но под конец согласился, что Эрагону с Сапфирой необходимо покинуть Алагейзию. Как и в случае с Насуадой и Анжелой, Эрагон и Джоада пригласил присоединиться к ним.
— Искушение велико, — ответил ему Джоад, — и все же мое место здесь. У меня есть моя работа, да и Хелен впервые за долгое время действительно счастлива. Илирия стала нашим домом, и мы оба больше никуда не хотим переезжать.
Эрагон понимающе кивнул. А Джоад спросил:
— Вот ты собираешься в такие края, куда мало кто, кроме драконов и Всадников, заглядывал, а знаешь ли ты, что находится на востоке? Есть ли там другое море?
— Есть, если лететь достаточно далеко.
— А между этим морем и тем?
Эрагон пожал плечами:
— В основном безлюдные земли — так, во всяком случае, говорят Элдунари. И у меня нет причин предполагать, что за последнее столетие там что-то так уж сильно изменилось.
И Джоад, наклонившись к самому его уху, очень тихо сказал:
— Раз уж ты собрался покинуть Алагейзию… я вот что тебе хочу поведать. Помнишь, я рассказывал тебе об Аркаэне, неком ордене, который посвятил себя сохранению знаний?
Эрагон кивнул:
— Помню. Ты еще говорил, что монах Хеслант тоже к этому ордену принадлежал.
— Как и я. — Заметив изумленный взгляд Эрагона, Джоад пожал плечами и как-то робко пригладил волосы. — Я очень давно в этот орден вступил, еще в молодости, когда искал, кому и во имя чего служить. Я в течение долгих лет обеспечивал Аркаэну самыми различными сведениями, собирал для них свитки и манускрипты, а они в свою очередь помогали мне. В общем, я подумал, что тебе надо бы это знать. Бром был единственным человеком, которому я об этом рассказывал.
— И даже Хелен ничего не знает?
— Даже она… Короче говоря, как только я закончу ваше с Сапфирой жизнеописание и историю возрождения Всадников, я отошлю эту работу в один монастырь, принадлежащий нашему ордену — он находится в Спайне, — и ее включат в виде обширного приложения в «Домиа абр Вирда». Твоя история не будет забыта, Эрагон! Это я, по крайней мере, могу тебе обещать.
И Эрагону отчего-то было очень приятно узнать об этом.
— Спасибо тебе, — сказал он, крепко сжимая руки Джоада.
— И тебе, Эрагон Губитель Шейдов.
Эрагон вернулся в тот замок, где теперь жили они с Сапфирой и Роран с Катриной.
Все они ждали его к ужину.
Во время ужина только и разговоров было об Арье и Фирнене. Насчет своего отъезда Эрагон пока помалкивал — он хотел дождаться конца трапезы. Когда же ужин был окончен и они все — в том числе и малышка — перешли в другую комнату, за окном которой во дворе рядом с Фирненом дремала Сапфира, Эрагон все же решил затронуть неизбежную тему.
Как он и ожидал, Катрина и Роран отреагировали весьма бурно и попытались убедить его переменить это решение. Эрагон целый час излагал им разнообразные аргументы, потому что они спорили с каждым пунктом его плана и отказывались смириться с его отъездом.
Наконец Роран воскликнул:
— Черт побери, но ты же член нашей семьи! Ты не можешь нас бросить!
