— Ты не ранена? — спросил он.

Эльфийка покачала головой.

— Нет, но… моя магическая защита исчезла. — Она под­няла руки и посмотрела на них с выражением, близким к изумлению. — Я не была без защиты с тех пор… с тех пор… с детства! Когда была еще моложе тебя! Каким-то образом этот металл лишил меня…

— Ничего, тебе повезло, что ты вообще жива оста­лась, — сказал Эрагон и нахмурился.

Эльва, пожав плечами, указала на Блёдхгарма:

— Если бы не он, мы бы все погибли. И если бы я не ве­лела тебе двигаться быстрее.

Эрагон что-то пробурчал в ответ.

Они продолжили путь, на каждом шагу ожидая очеред­ной ловушки. Но больше пока что не встречали никаких препятствий и вскоре благополучно добрались до золоче­ных дверей.

Эрагон, задрав голову, смотрел на это сверкающее ве­ликолепие. На дверных створках был высечен в полный рост ствол дуба с мощной округлой кроной, края которой как бы соединялись с корнями, и дерево оказывалось за­ключенным в некую окружность. В обе стороны от середи­ны ствола отходили толстые могучие ветви с множеством отростков, которые делили описанную окружность на че­тыре части. В верхней левой четверти круга имелось рез­ное изображение армии эльфов, вооруженных копьями и идущих сквозь густой лес. В верхней правой четверти люди строили замки и ковали мечи. В нижней левой ургалы — в основном куллы — жгли какую-то деревню и убива­ли ее обитателей. В нижней правой четверти были видны шахты гномов, добывающих драгоценные камни и раз­рабатывающих рудные жилы. Среди корней и ветвей рез­ного дуба Эрагон разглядел котов-оборотней и раззаков, а также несколько мелких существ весьма странной внеш­ности, которых он не узнал. И наконец, свернувшись коль­цом в самом центре перевернутой чаши, образованной кроной дерева, возлежал дракон, держа в пасти конец сво­его хвоста — словно мифический символ Вечности, змей, прикусивший свой хвост. Это была поистине мастерская работа, и при иных обстоятельствах Эрагон с удоволь­ствием просидел бы денек возле этих дверей, изучая эти прекрасные изображения.

Но сейчас один их вид наполнял его душу ужасом: он представлял себе, что может ждать их за этими дверями. Если там действительно находится Гальбаторикс, тогда их жизни, скорее всего, переменятся раз и навсегда, и ни­что уже не будет прежним — ни для них самих, ни для всей остальной Алагейзии.

«Я не готов», — мысленно сказал Эрагон Сапфире.

«Когда же в таком случае мы наконец будем готовы? — ответила она и высунула язык, пробуя воздух. Он чув­ствовал ее нервозность: она явно что-то предчувствова­ла. — Гальбаторикса и Шрюкна нужно уничтожить, и мы единственные, кто смог бы это сделать».

«А если не сможем?»

«Значит, не сможем. И будь что будет».

Он кивнул и, глубоко вздохнув, сказал:

«Я люблю тебя, Сапфира».

«И я тебя люблю, маленький брат».

Эрагон сделал шаг вперед и спросил, пытаясь скрыть свое волнение:

— Ну, что теперь? Может быть, постучимся?

— Сперва давайте проверим, не откроются ли они, — сказала Арья.

Они выстроились, словно готовясь к бою. Затем Арья вместе с Эльвой взялись за ручку, вделанную в левую створ­ку двери, и потянули за нее.

И тут же некий столб дрожащего воздуха возник над Блёдхгармом и надо всеми его заклинателями. Эрагон пре­достерегающе крикнул, Сапфира зашипела, словно насту­пив на что-то острое, но эльфы, казалось, застыли, не в со­стоянии хотя бы пошевелиться внутри этих воздушных столбов; у них даже глаза не двигались, они так и смотрели в одну точку.

С тяжелым лязгом левая створка двери открылась, и эльфы стали двигаться по направлению к ней, точно ве­реница статуй, скользящих по льду.

Арья прыгнула к ним, выставив перед собой копье с за­зубренным наконечником, и попыталась разрубить вол­шебные путы, сковавшие эльфов, но не успела.

— Летта! — закричал Эрагон. Это было простейшее закли­нание, но он почему-то надеялся, что именно оно и может по­мочь. Но те чары, что взяли эльфов в полон, оказались слиш­ком сильны, и все одиннадцать эльфов исчезли в темном дверном проеме, а дверь с грохотом захлопнулась за ними.

Сильнейшая растерянность овладела Эрагоном. Без Блёдхгарма и его заклинателей…

Арья забарабанила по двери кулаками, потом приня­лась стучать по ней древком Даутхдаэрта; она попыталась даже отыскать какую-нибудь щель или шов между дверной створкой и стеной и всунуть туда кончик наконечника копья, но стена казалась монолитной, и никаких зазоров между нею и дверью не было.

Когда Арья повернулась к своим спутникам, на лице ее явственно читалась холодная ярость.

«Умаротх, — мысленно обратилась она к дракону, — мне нужна твоя помощь, чтобы вскрыть эту стену».

«Нет, — ответил тот. — Гальбаторикс наверняка хоро­шо спрятал твоих спутников. Если ты будешь пытаться их отыскать, то лишь зря растратишь силы и поставишь нас всех в еще более опасное положение».

Разлетающиеся брови Арьи на мгновение почти совершенно сошлись на переносице, так сильно она нахмурилась.

«В таком случае мы будем действовать ему на руку, Умаротх-элда. Он хочет разделить нас, сделать нас слабее. Если мы пойдем дальше без эльфов, Гальбаториксу будет куда легче победить нас».

«Да, ты права. Но не кажется ли тебе, что этот Губи­тель Яиц как раз и хочет, чтобы мы попытались отыскать эльфов и последовали за ними? Что он хочет заставить нас, охваченных гневом и тревогой, позабыть о нем и ри­нуться навстречу опасности — то есть слепо угодить в оче­редную ловушку?»

«Зачем же ему столько беспокойства? Он запросто мог бы взять в плен Эрагона, Сапфиру, тебя и всех остальных, как только что сделал это с Блёдхгармом и остальными эльфами. Однако же он почему-то этого не сделал!»

«Возможно, потому, что хотел заставить нас истощить свои силы, прежде чем мы перед ним предстанем. Или — прежде чем он предпримет попытку окончательно нас сломить».

Арья опустила голову, задумалась, а когда вновь под­няла ее, вся ее ярость словно куда-то испарилась, сменив­шись привычной, чуть настороженной сдержанностью.

«Как же нам следует поступить, Эбритхиль?»

«Мы надеемся, что Гальбаторикс не убьет Блёдхгарма и его заклинателей, — сказал Умаротх. — Во всяком случае, сразу не убьет. Так что нам просто нужно идти дальше, пока мы его не отыщем».

Арья кивнула, но Эрагон был уверен: ей все это кажет­ся отвратительным предательством. Он и сам чувствовал примерно то же самое.

— Как случилось, что ты не заметила ловушки? — тихо спросил он у Эльвы. Ему казалось, что он понимает, почему это произошло, но ему хотелось услышать ее ответ.

— Потому что она не причинила им вреда, — сказала де­вочка, и Эрагону осталось лишь согласно кивнуть.

Арья снова подбежала к золоченым дверям и схвати­лась за ручку на левой створке. Эльва, присоединившись к ней, второй рукой ухватилась за древко Даутхдаэрта.

Отклоняясь все дальше от двери, Арья изо всех сил тя­нула на себя массивную створку двери, и она начала поти­хоньку приотворяться наружу. Ни один человек — в этом Эрагон был уверен — не смог бы ее открыть, да и у Арьи сил на это едва хватало.

Наконец створка открылась, и Арья, выпустив руч­ку, вместе с Эльвой подошла и встала рядом с Эрагоном и Сапфирой.

По ту сторону огромного, как зев пещеры, дверного проема открывалось просторное темное помещение. Эра­гон не смог бы точно определить его размеры, ибо стены его были окутаны бархатной мглой.