правильно помню, Белгабад был дальним предком Раугмара Черного, а Раугмар, как ты, конечно же, пом­ нишь, Сапфира, был очень-очень-очень далеким предком твоей матери Вервады».

Измученная долгим полетом, Сапфира реагировала крайне медленно, но все же изогнула шею, чтобы снова взглянуть на скелет дракона-великана.

«Он, наверно, был отличным охотником, раз вырос та­ким огромным».

«Он был самым лучшим!» — ответил Глаэдр.

«Тогда… я очень рада, что являюсь его потомком».

Количество костей, разбросанных по земле, потрясло Эрагона. До этого момента он все-таки полностью не со­знавал ни того, сколь велика была эта битва, ни того, как много драконов некогда существовало на земле. Это зрели­ще вызвало в его душе новую вспышку ненависти к Гальба­ториксу, и он в очередной раз поклялся, что увидит прави­теля Империи мертвым.

Сапфира нырнула в полосу тумана, и по краям ее кры­льев возникли белые водовороты — точно в небе вдруг за­били пенные ключи. Затем навстречу ей понеслась поло­са заросшей травой земли, и она тяжело приземлилась, неловко подогнув правую лапу и завалившись набок. Никогда еще она не садилась так неуклюже, ударившись плечом и грудью и с такой силой вспахав когтями землю, пытаясь затормозить, что Эрагон наверняка наделся бы на торчавший перед ним шип, если бы его не спасла ма­гическая защита.

Сумев наконец остановить скольжение вперед, Сап­фира некоторое время лежала без движения — она была оглушена столь резкой посадкой, — потом медленно повер­нулась, встала на лапы, свернула крылья и низко присела, нахохлившись. Ремни седла так и заскрипели, и этот звук показался Эрагону неестественно громким в той тишине, что царила здесь, в центральной части острова Врёнгард.

Эрагон распустил ремни на ногах и спрыгнул на землю. Земля была мягкой и влажной. Поскользнувшись, он упал на колени и с некоторым удивлением воскликнул: «Мы до­летели!», а потом подошел к Сапфире, ласково погладил ее длинную морду обеими руками, прижался к ней лбом и ска­зал: «Спасибо тебе».

Она посмотрела ему прямо в глаза, затем веки ее с лег­ким щелчком сомкнулись, и где-то глубоко в горле и в груди у нее стало зарождаться довольное пение-мурлыканье.

Приласкав Сапфиру, Эрагон отпустил ее и огляделся. Поле, на котором приземлилась Сапфира, находилось где-то на северной окраине Дору Арибы. В траве валялись ку­ски потрескавшихся каменных плит — некоторые из них были величиной с Сапфиру, — и Эрагон вздохнул с облег­чением, понимая, как им повезло, ведь, задев за такой «ка­мешек», дракониха могла сильно пораниться.

Дальше от города поле, простиравшееся вверх по скло­ну холма, сменялось лесом. У подножия холма виднелась просторная, выложенная плитами площадь, а на дальнем, северном, краю площади высилась огромная груда обте­санных каменных плит, занимавшая, наверное, с полми­ли. Некогда это гигантское здание, видимо одно из самых больших на острове, было, возможно, и самым красивым: среди квадратных плит, из которых были сложены его стены, Эрагон заметил десятки рифленых колонн и чу­десные резные панели с резными изображениями вино­градных лоз и цветов. Там же было множество статуй, правда, у большей части не хватало какой-нибудь части тела, словно и статуи тоже участвовали в том грандиозном сражении.

«Здесь была наша библиотека, величайшая в мире, — сказал Глаэдр. — И вот что от нее осталось после того, как Гальбаторикс ее разграбил и уничтожил».

Эрагон медленно поворачивался, осматривая все во­круг. К югу от библиотеки он заметил скрывающиеся в гу­стой дикой траве тропинки, явно кем-то недавно протоп­танные. Тропинки вели от библиотеки в яблоневый сад, так разросшийся, что за ним ничего не было видно, кро­ме каменной скалы, похожей на зазубренный наконечник копья; скала возвышалась над землей футов на двести, на ее колючих выступах виднелись узловатые кусты можжевельника.

Испытывая неожиданно сильное возбуждение, Эрагон спросил, уже почти уверенный, что это так и есть:

«Это она? Это скала Кутхиана?»

Он прямо-таки чувствовал, как Глаэдр его глазами вглядывается в скалу. Потом старый дракон сказал:

«Она кажется мне смутно знакомой, но я никак не могу вспомнить, где я мог ее видеть раньше…»

Дальнейших подтверждений Эрагону не потребова­лось.

«Пошли!» — решительно сказал он и двинулся сквозь густую высокую траву к ближайшей тропинке.

Собственно, это была даже не тропинка, а садовая до­рожка, некогда вымощенная камнями, так что трава там оказалась не такой густой, да и земля, насквозь пропитан­ная дождями, под ногами больше не разъезжалась. Сапфи­ра следовала за ним по пятам, и они вместе прошли через тенистый яблоневый сад, ступая очень осторожно, пото­му что им обоим показалось, будто деревья вокруг напря­женно прислушиваются. Мало того, было что-то зловещее в форме их ветвей, словно они только и ждали возможно­сти схватить незваных гостей, как крючковатыми когтя­ми, концами своих ветвей.

Эрагон невольно вздохнул с облегчением, когда нако­нец этот странный сад остался позади.

Скала Кутхиана высилась на краю просторной поляны, покрытой зарослями спутанных розовых кустов, чертопо­лоха, ежевики и болиголова. А дальше, за скалой, рядами стояли высоченные ели с тяжелыми поникшими ветвями, и этот темноватый лес простирался до подножия одной из гор, буквально нависавшей и над скалой, и над поляной. Из леса доносилось сердитое стрекотание белок, но самих зверьков видно не было; Эрагон не заметил ни одной уса­той беличьей мордочки.

По краям поляны на равных расстояниях друг от дру­га стояли три каменные скамьи, полускрытые выступаю­щими из земли корнями и плющом. А чуть в стороне сто­яла ива, чей изрезанный временем ствол и мощная крона некогда служили для Всадников тенистым шатром; здесь они, видимо, любили посидеть, наслаждаясь чудесным видом.

Эрагон остановился на краю поляны, не сводя глаз со скалы Кутхиана. Сапфира, отдуваясь, плюхнулась рядом с ним на брюхо, и земля при этом вздрогнула так, что Эра­гону пришлось присесть, чтобы сохранить равновесие. Он погладил дракониху по плечу и снова уставился на остроконечную скалу. Какое-то нервозное предчувствие не давало ему покоя.

Затем, полностью открыв свою душу, Эрагон мысленно обследовал поляну и деревья на той стороне, пытаясь про­верить, нет ли здесь засады. Но единственными живыми существами, которых он сумел почувствовать, были расте­ния, насекомые, кроты, мыши и неядовитые ужи, которые во множестве обитали в кустах.

Тогда он решил составить заклятие, которое, как он надеялся, поможет ему определить, есть ли поблизости ка­кие-либо магические ловушки. Однако не успел он сложить и нескольких слов, как Глаэдр сказал ему:

«Стоп. Вы оба с Сапфирой сейчас слишком устали для занятий магией. Сперва отдохните, а завтра мы спокойно сюда вернемся и посмотрим, что здесь есть и чего нет».

«Но ведь…»

«Вы оба сейчас не в состоянии даже защитить себя, если вам придется сражаться. А то, что мы могли бы тут обнаружить, наверняка будет здесь и завтра».

Эрагон колебался. Затем неохотно завершил незакон­ченное заклятие, понимая, что Глаэдр прав, хотя ждать до завтра было невыносимо — ведь они благополучно до­летели до Врёнгарда и были уже почти у цели… Тяжело вздохнув, Эрагон взобрался Сапфире на спину, и она, тоже тяжко вздыхая, поднялась с земли, медленно развернулась и побрела через яблоневый сад обратно.

Ветви яблонь вздрагивали от ее тяжелых шагов, и с них падали последние листочки; один лист приземлился прямо на колени к Эрагону, и он хотел было уже бросить листок на землю, но тут заметил нечто странное: форма листка была совершенно иной, чем у обычных яблоневых листьев. По краям листка были острые длинные зубчики, а жилки на поверхности образовывали какой-то путаный рисунок, в отличие от простого и четкого расположения жилок на обычных листьях. Эрагон сорвал еще листок, на этот раз вполне зеленый, но и этот, как и его увядший со­брат, имел такие же изрезанные края и паутину ярких жи­лок на поверхности.