на табурет возле лежанки и с изумлением увидел, что кот-оборотень внимательно за ним наблюдает голубыми, как льдинки, глазами.
«Разве у тебя глаза и раньше были голубые?» — спросил он.
Солембум моргнул, и глаза его тут же стали золотистыми. Затем он вновь принялся обрабатывать свою лапу.
«Чего ты хочешь, Губитель Шейдов? Ночь существует для того, чтобы заниматься делом, а вовсе не пустой болтовней». — Кончик полосатого кошачьего хвоста нервно подергивался из стороны в сторону.
Эрагон облизнул пересохшие губы — зародившаяся в его душе надежда заставляла его нервничать — и спросил:
«Помнится, ты, Солембум, когда-то сказал: если мне покажется, что все кончено и сил у меня больше не осталось, надо пойти к скале Кутхиана и открыть Свод Душ. Помнишь?»
«Ах, это…» — Тон у кота был равнодушный, но лапу он лизать перестал.
«Да, это. И теперь я бы очень хотел знать, что ты имел в виду. Если действительно существует нечто такое, что может помочь нам одержать верх над Гальбаториксом, то я должен узнать об этом прямо сейчас — не позже, когда я наконец сам разгадаю эту загадку. Именно
Украшенные черными кисточками уши Солембума дрогнули и чуть отклонились назад; когти на старательно вылизанной лапе высунулись из своих мягких «ножен».
«Понятия не имею», — только и сказал он в ответ.
«Как это — понятия не имеешь?» — удивленно воскликнул Эрагон.
«Неужели так уж обязательно повторять за мной каждое слово?»
«Но как ты можешь этого не знать, если сам мне об этом рассказывал?»
«Понятия не имею».
Быстро наклонившись вперед, Эрагон схватил Солембума за широкую тяжелую лапу. Кот прижал уши к черепу и сердито зашипел, а потом, ловко повернув лапу, вонзил свои когти Эрагону в ладонь. Эрагон только усмехнулся, стараясь не обращать внимание на боль. Однако кот-оборотень оказался сильнее, чем он ожидал. При желании он, пожалуй, мог бы даже стащить его с табурета на пол. Отпускать его лапу Эрагон, впрочем, не собирался.
«Больше никаких загадок, — сказал он. — Мне нужна правда. Где ты раздобыл эти сведения? Что они означают? Говори!»
Шерсть на загривке у Солембума поднялась дыбом.
«Вот тупоголовый! Не понимаешь, что в загадках-то правда и заключена. Немедленно отпусти меня или я раздеру тебе в клочья все лицо и кишки выпущу, а потом воронам скормлю!»
И Эрагон не сразу, но все же выпустил его лапу. А сам с силой сжал пальцы, чтобы унять боль в разодранной ладони, которая к тому же довольно сильно кровоточила.
Солембум гневно посмотрел на него, прищурив глаза и совершенно забыв о прежней отрешенности.
«Я сказал, что не знаю, потому что — и ты можешь думать на сей счет все что угодно —
«Скажи это на древнем языке».
Солембум опять сердито прищурился, но все же повторил эту фразу на языке эльфов, и только тогда Эрагон убедился, что кот-оборотень говорит правду.
Вопросы так и роились у Эрагона в голове, и он никак не мог решить, какой из них задать первым.
«Но как же все-таки ты узнал о скале Кутхиана? Ведь это же ты сказал мне о ней!»
И снова хвост Солембума нервно задергался из стороны в сторону.
«В последний раз говорю: я не знаю. Как не знают и мои соплеменники».
«Но как же…» — Эрагон был совершенно сбит с толку. И тут кот-оборотень неожиданно заговорил:
«Вскоре после падения Всадников у представителей нашей расы возникло некое… убеждение: если мы встретим нового Всадника — но такого, над кем Гальбаторикс не властен, — нам следует сообщить этому Всаднику то, что я некогда и сказал тебе о дереве Меноа и скале Кутхиана».
«Но… откуда вашему народу стало об этом известно?»
Вся морда Солембума пошла морщинами, так неприязненно он оскалился.
«Этого мы сказать не можем. Мы знаем только, что источник этих сведений желал нам добра».
«А почему ты так в этом уверен? — воскликнул Эрагон. — Может, это был сам Гальбаторикс? Может, это входило в его коварные планы? Может, он пытался обмануть и вас, и нас с Сапфирой, чтобы взять нас в плен и обрести власть над нами?»
«Нет, — уверенно заявил Солембум, и когти его впились в одеяло, словно подтверждая это. — Котов- оборотней обмануть не так-то просто, в отличие от некоторых других. И Гальбаторикс ко всему этому никакого отношения не имеет. В этом я совершенно уверен. Тот, кто хотел, чтобы ты получил эти сведения, сделал так, чтобы ты и сверкающую сталь для своего меча отыскал, верно? Разве Гальбаторикс стал бы это делать?»
Эрагон кивнул и нахмурился.
«А ты не пытался узнать, кто за всем этим стоит?»
«Мы пытались и неоднократно».
«И что?»
«Нам не удалось. — Теперь кот заговорил спокойнее, шерсть у него на загривке улеглась. — И у нас есть два предположения на сей счет. Во-первых, наши воспоминания могли измениться вне зависимости от нашей воли, а значит, мы стали пешками в руках некоего бесчестного существа. А во-вторых, возможно, мы
«А почему эти тайные знания вообще были доверены именно вам, котам-оборотням?»
«Потому что, осмелюсь предположить, мы всегда были друзьями Всадников и драконов. Мы ведь известные наблюдатели, слухачи, скитальцы. Мы ходим поодиночке и бываем в самых темных уголках нашего мира. К тому же у нас хорошая память — мы всегда помним, что было и что стало теперь».
Взгляд Солембума куда-то уплыл, явно затуманенный мыслями о славном прошлом. Потом он снова заговорил:
«Пойми, Эрагон, никто из нас, котов, не доволен сложившимся положением. Мы долго спорили, опасаясь, что обрывки наших воспоминаний принесут больше вреда, чем пользы, если мы в критический момент кому-то передадим их. В конце концов в этом споре победил я. Это я изначально хотел сообщить тебе о дереве Меноа и скале Кутхиана. Мне, как и многим другим моим соплеменникам, казалось, что когда-нибудь эти сведения тебе понадобятся. А теперь делай с этим, что хочешь».
«Но что я должен делать? И как мне отыскать эту скалу?»
«Этого я сказать не могу».
«В таком случае какая мне польза от твоих сведении? Я с тем же успехом мог бы никогда об этой скале и не слышать!»
Солембум заговорщицки подмигнул ему:
«Кое-что я все-таки мог бы тебе, наверное, сообщить. Это, возможно, ничего особенного и не значит, но все-таки хоть какой-то путь сможет тебе указать».
«Ну? Говори же!»
«Если ты не будешь торопиться, я все тебе расскажу. Когда я впервые встретил тебя в Тирме, у меня возникло странное чувство, будто ты непременно должен иметь книгу «Домиа абр Вирда». Мне
