спасти ее.

Он злобно выругался про себя.

Будучи ее преданным слугой, он обязан был найти спо­соб спасти ее, не взирая ни на что! Однако он понимал: На­суада ни за что не захотела бы, чтобы он ради нее оставил варденов без защиты. Она бы предпочла страдать и уме­реть, но не позволила бы, чтобы из-за ее отсутствия было уничтожено то, чему она посвятила всю свою жизнь.

Эрагон снова выругался и стал ходить взад-вперед по тесной палатке.

«Я — предводитель варденов».

Только теперь, когда Насуада была похищена, он по-настоящему понял, что она была не просто предводитель­ницей варденом, не просто его госпожой и его команди­ром, она стала ему настоящим другом, и он испытывал ту же настоятельную потребность защищать ее, какую часто испытывал по отношению к Арье. Однако же, если бы он прямо сейчас попытался это сделать, это, скорее всего, стоило бы варденам поражения в войне с Гальбаториксом.

«Я — предводитель варденов».

И Эрагон подумал обо всех тех, за кого теперь нес от­ветственность: о Роране и Катрине, об остальных жителях Карвахолла, о сотнях воинов, вместе с которыми сражал­ся, о гномах, о котах-оборотнях и даже об ургалах. Все они теперь находились под его командованием, все зависели от него и от того, насколько правильные решения он при­мет, чтобы победить Гальбаторикса.

От этих мыслей сердце у него забилось так быстро, что потемнело в глазах. Чтобы не упасть, он ухватился за цен­тральный шест и постоял немного, вытирая пот, выступив­ший на лбу и над верхней губой.

Больше всего ему хотелось поговорить с кем-нибудь по душам. Он уже подумывал, не разбудить ли Сапфиру, но от­бросил эту идею. Ее отдых был куда важнее; да и незачем ей выслушивать его жалобы. Не хотелось ему нагружать своими проблемами и Арью с Глаэдром, ведь они все равно никак не могли эти проблемы разрешить. Впрочем, Глаэдр вряд ли проявил бы должное сочувствие, слушая его; их по­следний обмен мнениями был довольно-таки колючим.

Эрагон снова принялся мерить шагами узкое простран­ство палатки; три шага вперед, поворот, три шага назад, поворот, и все сначала.

Перевязь Белотха Мудрого он утратил. Он позволил Муртагу и Торну захватить в плен Насуаду. А теперь еще и оказался во главе варденов!

Снова и снова одни и те же мысли продолжали крутить­ся у него в голове, и каждый новый их поворот усиливал его беспокойство. У него было такое ощущение, словно он попал в лабиринт, не имеющий конца, и за каждым пово­ротом там таятся чудовища, готовые на него прыгнуть. Не­смотря на все то, что он говорил на совете с Ориком, Оррином и другими, он совершенно не представлял себе, как вардены и их союзники сумеют одолеть Гальбаторикса.

«Мне вряд ли удастся хотя бы спасти Насуаду. Даже если б у меня теперь была свобода выбора и я мог бы бро­ситься следом за нею. — Горечь захлестывала его душу. Задача, стоявшая перед варденами, казалась абсолютно безнадежной. — Почему нам непременно должна была вы­пасть такая участь?» — Он снова выругался и с силой при­кусил губу, чтобы заглушить невыносимую душевную боль.

Потом перестал мерить шагами палатку и рухнул на землю, обхватив голову руками.

— Нет, это невозможно осуществить, невозможно! — шептал он, качаясь из стороны в сторону. — Невозможно!

В отчаянии Эрагон даже подумал, уж не помолиться ли ему богу гномов Гунтере, не попросить ли у него помо­щи, как он это уже делал однажды. Сложить свои тревоги к ногам кого-то более могущественного, чем он сам, дове­рить ему свою судьбу — это было бы для него огромным об­легчением. Это помогло бы ему принять свою судьбу — как и судьбы тех, кого он любит, — спокойно и хладнокровно, ибо тогда уже не он непосредственно отвечал бы за то, что может с ними случиться…

Однако прибегнуть к этому Эрагон так и не решился — не смог себя заставить. Он ведь действительно отвечал те­перь за судьбы варденов, нравилось это ему или нет, и чув­ствовал, что неправильно, недостойно перекладывать ответственность на кого-то другого, пусть даже и на некое божество.

Главное было в том, что Эрагон не был уверен, что справится, сумеет сделать все необходимое для победы. Он мог бы командовать варденами; в этом он как раз почти не сомневался. А вот как пойти на штурм Урубаена, как захва­тить этот город, как уничтожить Гальбаторикса? Тут он совершенно терялся. Ведь он не сумел одолеть даже Мур­тага, куда менее могущественного, чем Гальбаторикс. Вряд ли он сумеет найти лазейку в магической защите Гальбато­рикса или хотя бы Муртага. А то, что он мог бы подчинить себе мысли врагов — хотя бы мысли Гальбаторикса, — тоже казалось ему невероятным.

Эрагон впился ногтями в ямку на шее под затылком, царапая кожу. Он мучительно искал любую возможность разрешить эту ситуацию, какой бы фантастической эта возможность с первого взгляда ни казалась.

Затем он вдруг вспомнил тот совет, который когда-то дал ему кот Солембум в городе Тирме. Солембум сказал ему тогда: «Слушай внимательно, и я скажу тебе две вещи. Во-первых, когда со временем тебе понадобится меч, поищи под корнями дерева Меноа. А во-вторых, когда тебе будет казаться, что все потеряно, что твои силы совершенно не­достаточны для достижения цели, ступай к скале Кутхиана и назови свое имя, и перед тобой откроется Свод Душ».

Слова кота-оборотня насчет корней дерева Меноа оказались правдивыми; там Эрагон нашел сверкающую сталь, которая нужна была для изготовления Брисингра. И теперь отчаянная надежда вспыхнула в его душе, ибо он вспомнил второй совет Солембума.

«Если когда-либо мне и казалось, что моих собствен­ных сил недостаточно, если когда-либо мне и казалось, что все потеряно, так это сейчас!» — думал Эрагон. Однако у него по-прежнему не было ни малейшего представления, до находится эта скала Кутхиана и этот Свод Душ и что это вообще такое. Он, разумеется, спрашивал об этом — в разное время — и у Оромиса, и у Арьи, но ответа от них так и не получил.

И тогда Эрагон направил свои мысли на поиски кота-оборотня. Почувствовав, что прикоснулся к его сознанию, он мысленно обратился к нему:

«Солембум, мне очень нужна твоя помощь! Прошу тебя, приходи ко мне в палатку».

Через мгновение он почувствовал несколько ворчли­вую ответную реакцию Солембума, однако прийти к нему кот-оборотень согласился и тут же прервал с ним мыслен­ную связь.

Так что Эрагону осталось только сидеть в темноте и ждать.

Прошло не менее четверти часа, когда полог палатки ше­вельнулся и внутрь бесшумно просочился рыжевато-коричневый кот Солембум.

Даже не взглянув на Эрагона, кот вспрыгнул на лежанку и, уютно устроившись там среди одеял, принялся тщательно вылизывать подушечки пальцев на правой лапе. Потом, по-прежнему не глядя на Эрагона, мысленно сообщил ему:

«Учти, я не собака, чтобы прибегать по первому твоему зову».

«Я никогда так и не думал, — попытался оправдаться Эра­гон. — Но ты действительно был мне очень нужен. Срочно!»

«М-м-м-да? — Солембум с еще большим усердием принял­ся вылизывать лапу. — Ну, говори, Губитель Шейдов, что тебе нужно?»

«Минутку. — Эрагон встал, подошел к центральному ше­сту, на котором висел фонарь, и предупредил Солембума: — Сейчас я зажгу свет». — Он произнес нужное слово древне­го языка, и в фонаре вспыхнул огонек, наполнив палатку теплым мерцающим светом.

Оба—и Эрагон, и Солембум — на мгновение зажмурились, а когда у него привыкли глаза, Эрагон сел