пять сверху!

Тут они поняли, что нельзя стоять, и схватились за губки и ведра. Еще они поняли, что Алеша — крученый пацан, он знает, где можно нахамить клиенту и не проиграть. А они не знают. А сам он вдруг подумал: “Здесь можно шишку держать — денег больше будет”.

В это время на стадионе чадила очередная скоротечная звезда эстрады, поддерживая кандидатуру Ельцина. Ветер доносил волнами бодрящий рев зрителей. А очередная машина неслась на подростков, как таран. Сначала ребята подумали, что водитель ненормальный и хочет всех скосить под корень. А он просто любил мастерски притормозить, с шиком, чтобы по маскам испуга, возникающим на лицах, понять важность своего существования. Зато он хорошо заплатил, не торгуясь и молча.

Алеша вытянул руку с губкой, призывая очередного клиента, и закричал:

— Голосуй или проиграешь!

И его крутость еще больше закрепилась в глазах компании.

Бабушка, которую они называли “проходной” (она каждый день мимо них ходила на рынок), продала им, как обычно, литровую банку картофельного пюре и шесть котлет — по две на каждого. Все было горячее. Алексея поразило, что Виктор быстро свернул из конфетной обертки жесткий длинный треугольник и стал пользоваться им как зубочисткой. Все у них пригнано без промежутков — Загроженко выставил им мысленно хороший балл. Деловые! С ними я смогу подняться.

Варя шла как миссионерка религии под названием “Я”. Она всем насылалась, а люди отвергали ее миссию, думая, что она смутится. Наивность своих знакомых Варя прощала и приходила потом к ним еще много раз. Варе было уже под сорок, но на вид она была без возраста... У нее бывали периоды колебаний веры в себя, и тогда она казалась старше. Но на подъеме Варя лучилась юностью.

— Я пришла вас предупредить вот о чем: один ваш знакомый о вас плохо говорит... что вы даже кошек не кормите! Но все остальное я скажу, если поклянетесь молчать.

Папа Таисии только уселся поесть хлеба с мороженым салом и нарезал сало на крохотные дольки, стараясь их съесть еще до того, как они потеряют алмазную твердость.

— Сала хочешь? — спросил-предложил он.

— Если сама отрежу.— Варя взяла нож и отхватила кусок сала, а потом угостила себя еще куском хлеба.— Так вы клянетесь молчать?

А Таисия со страхом на отца смотрела и думала: неужели он сейчас поклянется на всю жизнь и услышит такую грязь, что потом будет всю жизнь?..

— Не буду я клясться!

— Неужели вы не хотите знать, кто ваш враг?

— Не хочу.

— А он, между прочим, распространяет о вас одиозные сведения. И может сделать что-то плохое. Я его знаю — он в силах!

— Ну, ты, Варя, наверное, уже отдохнула, поела — теперь давай расстанемся.

— Надо же! Первый раз вижу человека, который не захотел слышать, что о нем плохо кто-то говорит...

Таисия подумала: если папа первый отказался, значит, тетя Варя уже ко многим ходила. Хорошо, что мамы нет дома — с ее неустойчивым здоровьем. От тети Вари впечатление, как от сковородки, плоской и твердой: сама она непрошибаема, а кого хочешь может пришибить своей информацией.

Варя ушла, неся в себе чувство абсурдности происшедшего и обиды на то, что мир не так логичен, как на него надеешься. На лестнице она встретила радующуюся маму Таисии (она получила много денег за свою стопку тарелок).

— Дорогая,— сказала ей Варя вразумляющим тоном,— в нашем возрасте пора уже влюбляться в молоденьких мальчиков. Посмотри, на кого стал похож твой муж.

— Вот и влюбляйся — подай пример, будешь кому-то нужна,— с безжалостной радостью отвечала мама Таисии.

— Ты же знаешь, что у меня одна гордость — я девственница.

Представляю, что она навообразила себе за сорок лет, подумала мама Таисии. Варя на одном уровне с певичкой несчастной, которая агитирует ляжками голосовать за любимого кандидата в президенты. Спеть хорошие песни трудно, а показать голую ногу легко, ничего не стоит. И Варя, и мама Таисии не имели права друг друга осуждать, но осуждали.

— Сделаем два торта и два салата! — возликовала Таисия, когда мама достала деньги.

— Один торт и один салат! — отвечала мама.

— Один торт — это уже не день рождения, а...

— Но денег не хватит на два!

Папа Таисии думал: да сколько ж надо работать, чтобы денег хватало! Зачем говорить о том, чего не изменишь?

— Бродскому тоже, наверное, ни на что не хватило Нобелевской премии.

— Ну вот что за человек, не знает, а говорит всегда.— Мама Таисии только светилась изнутри, а теперь начала мерцать и чадить, пока совсем все внутри не потухло и остался один дымящийся фитиль.

— У денег есть коренное свойство — их всегда не хватает,— озвучил расхожую мысль папа с умным видом.

— Кстати, о деньгах,— вспомнила Таисия.— У меня в кармане два письма — взяла в ящике, одно из налоговой какой-то, а другое от Димона.