— На Олимпе так и представляешь такой плакат.

— В 17 веке было до х... поэтов.

Я попросила Наби почитать стихи. Прекрасная рифма: “Мандельштам — я жизнь отдам”.

23 января. Вчера вызывала врача. Она мне расписала по часам таблетки. Сочетание бессонной ночи, температуры, идущего камня и давления 190 давало такой необычный эффект, что сердце билось всюду: на потолке, под диваном и за окном... Всех гостей отменила. Но все-таки пришла Ю.

— Пушкин пожил бы подольше, революции бы не было. Он пару эпиграмм бы написал на бомбистов! Все смеются — не до бомб тут....

— Пушкин при декабристах не писал на них эпиграммы... (Я)

Вот никогда не могу уловить, как начинаются эти разговоры. Вроде только что поздоровались, очнусь: уже Пушкин, Россия, революция...

Ю.:

— Сказала кондукторше, что у меня нет денег, и та... дала десятку на обратную дорогу.

Вечером позвонила В., что муж в реанимации. Я помолилась за него горячо и горячо же решила: пока я не в реанимации, надо работать!

Позавчера видели мы нашу новую внучку Лидочку. Она пристроилась у деда на животе и сладко заснула. Я разглядела, что у нее Славины “уши Будды”, так что молдавская кровь не затерялась в этом мире!

Прочла о Шостаковиче. Ему позвонил знакомый, который лежал в больнице при смерти — попросил навестить его. Д.Д. поехал. Знакомый покаялся, что был к нему приставлен от органов, и горячо просил простить его. Д.Д. простил. И самое удивительное, что после этого знакомый выздоровел и еще долго жил!

— Нина, иди посмотри: мужик моет свою белую машину, как девственницу, эротическими движениями охаживает бока...

Ч., доктор физических наук, не ест творог, потому что Ландау говорил: “Как хорошо, что я не люблю творог, а то бы мне пришлось его есть”. Большой ум не спасает от сотворения кумира.

Возле нашего дома стоят шесть-семь человек с воздетыми руками — словно молятся: они на мобильники снимают что-то. Посмотрели наверх: кошка на самом верху колышется, а к ней лезет по лестнице спасатель. Котяра испугалась, заметалась, ветка обломилась. Кошка пролетела до середины дерева, зацепилась за развилку и повисла. В конце концов спасатель ее снял, закутав ее в какую-то тряпку. Она шипела, выла и затихла только на руках хозяина. Хозяин отсчитывал за спасение любимицы сначала сотни, потом десятки, а потом пошла уже и мелочь. Потом бегом (!) бросился в подъезд.

Вчера по Культуре — “Раба любви”. Слава:

— В наше время сняли бы такой же сюжет, но о замечательных белых подпольщиках.

И настолько это верно, что подлинность этого фильма исчезла для меня навсегда.

Возле столба стоят девушки лет 20-ти. Курят, обсуждают, кого как ограбили.

— Стою на остановке близко к дороге. Они из машины руку протянули, сумку мою хвать!

— А у меня наушники с шеи сорвали. Я, правда, в это время блевала.

Видели закат с такими библейскими прямыми лучами, которые били из-за тучи.

О прошлых рождениях. Ю. видела во сне, как слуга ей на подносе подает чай. Ш. говорит: “В прошлом рождении я был слишком велик, поэтому теперь я просто врач”. Никто не видит себя в прошлом воплощении тараканом, ползущим по стене, или хотя бы крестьянином.

Врач Т., уезжая на курорт, закрывает все комнаты в квартире на ключ. Жена и дети спят на полу кухни на матрасах. Т. до 12 лет был неграмотен, вырос в детском доме.

— Если ты сделал добро, то смерти уже нет.

24 января. Вчера приходил Сеня, наш дорогой друг. Не говоря худого слова, он прочел вслух главу из своей новой книги (что Цветаева говорила: прозы нет — она не видала даже хвостика прозы, да и откуда проза, когда все летим на маленьком шарике, внутри которого огонь)...

— Найман, когда прочёл “Собачье сердце”, восклицал: “Как же они решились его убить?” Насколько же я хуже, если даже ни разу не пожалела Шарикова!

— Нина, какое убийство? — воскликнул Слава. — Профессор вернул Шарикова в состояние блаженства, когда Шарик думал: вот подвезло так подвезло!

Сеня со Славой говорили о системе древнееврейского письма, о том, что Байрон, Бирон и Лермонтов — близкая родня, и о Решетове, который пожалел всю Землю:

От вечной заботы, от вечной тоски

Ее полюса — как седые виски.

Сеня:

— Ой, я не исправил опечатку. (Исправляет в книге).

— Да ты перфекционист!

— Я еще и эскапист.

— А все перфекционисты — эскаписты. Стремясь к тщательной отделке, они убегают от реальности. Ведь в реальности бывают опечатки. (Я)