значительные преференции во многих областях жизни общества, Горелик открыл собственный театр «МИКРО» (1963), выпустив спектакль «Зиг-заги», где выступил в качестве ведущего актера, режиссера и автора. Труппа театра состояла из 12 человек, причем подавляющая их часть были соплеменниками Горелика (например, его постоянная партнерша Г. Пергамент, певица Л. Равницкая, ставшая лауреатом Всероссийского конкурса на лучшее исполнение советской песни в 1966 году (1-я премия) и др.). Более того, практически все авторы, работавшие с «МИКРО», тоже были представителями той же национальности. Вообще через этот театр прошло большинство еврейских авторов того времени: Л. Эйдлин, Л. Штейнрайх, А. Хасин, Г. Горин, А. Арканов, М. Розовский, М. Жванецкий, А. Хайт, В. Виккерс, С. Альтов, В. Сквирский, М. Мишин.
Итак, подавляющая часть юмористов той поры по-прежнему состояла из евреев. Впрочем, и тогда не обходилось без исключений. В этом ряду стоит назвать имя замечательного пародиста Виктора Чистякова, судьба которого чем-то напоминает райкинскую. Чем? Чистяков тоже был ленинградцем и родился в семье, которая не имела никакого отношения к искусству. Однако его родители обратили внимание на талант мальчика и сами отдали его в 8-летнем возрасте в хореографическое училище имени А. Я. Вагановой, мечтая, что их сын станет артистом балета. Но вышло иначе. В 7-м классе из-за перегрузок, сказывавшихся на здоровье мальчика, его отец вынужден был забрать сына из училища. Но от актерской судьбы Чистяков так и не ушел. В 1962 году он поступает на актерский факультет Ленинградского института театра, музыки и кино (кафедра Бориса Зона). Именно там у молодого человека окреп и развился дар пародиста.
Закончив институт в 1966 году, Чистяков попал в труппу Драматического театра имени Комиссаржевской, где дебютировал в спектакле «Принц и нищий» по М. Твену (роль нищего Гэмфри). Параллельно Чистяков занимается пародией, выступая на разного рода капустниках. Именно там впервые прозвучали его музыкальные пародии на Сергея Лемешева, Ивана Козловского и Лялю Черную. На волне успеха этих пародий, Чистяков в 1967 году подготовил пародийный номер «Радиоконцерт по заявкам тех, кто не спит», где он расширил число пародируемых персонажей, включив туда Клавдию Шульженко, Леонида Утесова, Эдиту Пьеху. Отметим, что тексты пародий для Чистякова писали авторы-евреи: Илья Резник, Сергей Ландграф, Юрий Энтин. Как пишет искусствовед О. Кузнецова:
«Абсолютный слух и богатство голосового аппарата сочетались у Чистякова с блестящим даром имитатора, пародиста. Он любил своих героев и не окарикатуривал их, как это делали некоторые другие пародисты, но старался познакомить зрителя с ними с наилучшей стороны, донести до него манеру и своеобразие каждого. Чистякову были подвластны любые тембры голосов – женские, мужские. Озвучивая своих персонажей, артист демонстрировал широчайший диапазон своих возможностей. Но для этого ему важно было вникнуть, понять стиль, манеру, способ воспроизведения звука каждого, как можно точнее настроиться на его волну…»
Как мы помним, в жанре пародии до этого наиболее популярным исполнителем был Геннадий Дудник, который стал знаменит со второй половины 50-х. Однако в середине 60-х Дудник объединился в сатирическом дуэте со своей женой Елена Арнольдовой и от жанра пародии несколько отошел. Но ему нашлась замена в лице пародиста русского происхождения – Юрия Филимонова, который не менее мастерски имитировал голоса таких знаменитых артистов, как Аркадий Райкин, Михаил Жаров, Николай Черкасов, Леонид Утесов, Георг Отс, Эдита Пьеха, а также литераторов, вроде Константина Симонова, Сергея Михалкова, Самуила Маршака, Михаила Светлова, Расула Гамзатова, Владимира Солоухина.
Однако к началу 70-х слава Филимонова уже несколько померкла и в пародийном жанре ярко вспыхнула звезда Виктора Чистякова, которому прочили фантастическое будущее. На волне этих предсказаний артист в 1971 году покинул родной Ленинград и перебрался в Москву, в Театр имени Гоголя. В его планах было создание своего синтетического театра с пародийным уклоном, который бы совместил в себе пластику, слово, музыку, живопись. Увы, но этим мечтам не суждено будет осуществиться: в мае 1972 года Чистяков погибнет в авиакатастрофе под Харьковом.
В тот момент, когда звезда Чистякова столь трагически закатилась, звезда другого артиста-пародиста, о котором мы уже вели речь чуть выше, наоборот, восходила. Речь идет о Геннадии Хазанове. Как мы помним, он летом 1965 года поступил в Государственное училище циркового и эстрадного искусства и спустя четыре года благополучно его закончил. После чего был замечен своим именитым соплеменником Леонидом Утесовым и взят в его оркестр в качестве конферансье. Именно благодаря протекции Утесова, Хазанов в 1971 году отправился на Всесоюзный конкурс артистов эстрады. Однако там его ожидал провал: молодого артиста не пропустили даже на второй тур. После этой неудачи Хазанов покинул утесовский оркестр и перешел в «Москонцерт». И с этого момента стал выступать с пародийными номерами на известных артистов в сборных концертах, как в Москве, так и по всей стране. До будущей всесоюзной славы оставалось рукой подать – всего несколько лет.
А что же Райкин?
Столичный скандал убедил его в том, что переезд в Москву вовсе не гарантирует ему спокойной жизни. Да и уход на драматическую сцену был чреват тем, что он мог растерять своих многочисленных поклонников, причем не только в низах общества, но и в его верхах, где его ценили прежде всего за его
4 февраля 1971 года на экраны страны вышел фильм Григория Козинцева «Король Лир» по одноименной трагедии В. Шекспира. Как мы помним, Козинцев в середине 30-х был институтским педагогом Райкина, правда, несостоявшимся. Однако к этому человеку наш герой испытывал огромное уважение, во-первых, как к выдающемуся Мастеру своего дела, во-вторых – как к одному из лидеров либеральной еврейской интеллигенции в Ленинграде (в московских киношных кругах таковым считался Михаил Ромм). Напомним, что еще в 1940 году Козинцев ставил в БДТ спектакль «Король Лир» и предполагал пригласить на роль Шута именно Райкина, тем более что тот уже примеривал на свою голову колпак «королевского шута», осененный вниманием самого Сталина. Но из этой затеи ничего не вышло – Райкин в БДТ не задержался.
Когда в конце 60-х Козинцев затеял кинопроект «Король Лир», он пригласил на роль Шута Олега Даля, но в голове, судя по всему, держал судьбу Райкина – великого Шута у трона советских властителей. Тем самым Козинцев отобразил в своем фильме тему, давно его волновавшую, – судьба искусства, попираемого тиранией. Вот что, к примеру, пишет критик Н. Галаджева, оценивая игру Даля в этой роли:
«Его Шут страдал от своего бессилия; он кричал о том, что ему было известно раньше, чем всем, но его никто не слышал, не хотел слышать. Во взгляде, следившем за человеческой слепотой, ощущалась тревога и боль за день сегодняшний, за своего современника… Шут смеется, смешит других, сыплет остротами и каламбурами. Но его амплуа не комик, а трагик; роль, которую его заставляет играть жизнь, – трагична. Однако Даль сосредотачивает внимание не столько на природе дарования своего Шута, сколько на соотношении сил – художник и власть. В природе художника видеть не только само явление, но и его суть. Об этом и говорит Шут на привычном для себя языке. Он разыгрывает перед королем целый спектакль. На самом деле это не просто игра, а битва. И эту битву он проигрывает…»
А вот что писал в своих тетрадях сам Г. Козинцев:
«Олег Даль помог мне еще больше полюбить этот образ. Измученный мальчик, взятый из дворни, умный, талантливый, – голос правды, голос нищего народа; искусство, загнанное в псарню, с собачьим ошейником на шее. Пусть солдат, один из тех, что несут трупы, напоследок пнет его сапогом в шею – с дороги! Но голос его, голос самодельной дудочки, начнет и кончит эту историю; печальный, человеческий голос искусства».
Все сказанное выше могло быть отнесено и к Аркадию Райкину, к его месту в советской культуре. По мнению либеральной интеллигенции, он был тем самым Шутом с печальной дудочкой, который своей музыкой пытался пробудить в советских правителях совесть. Он представлялся либералам как «голос нищего народа», как представитель «искусства, загнанного в псарню», «Шутом с собачьим ошейником на шее».
Выход «Короля Лира» совпал с опалой Райкина, что только усилило эффект от тех параллелей, которые виделись в судьбах двух Шутов: шекспировского и советского. В либеральных кругах удивлялись почти зеркальному совпадению киношных эпизодов с реальной жизнью: например, ударом солдатского сапога по шее Шута в фильме и разносом Райкина, учиненного «солдатами партии» в ЦК КПСС, после которого у артиста случился инфаркт. Однако, как покажет время, была здесь и большая натяжка. Опала Райкина
