молча, понимая, за что нас вяжут. А она, бедная, решила, что ее сейчас, прямо среди поля, изнасилуют. Помню задранную юбку, красные трусы, мелькавшие окорока ног. И ее истошный визг…»

Именно эта история стала поводом к тому, чтобы Толстикова сняли с поста спустя три месяца после случившегося. Новым хозяином Ленинграда стал многолетний помощник смещенного – 47-летний 2-й секретарь Ленинградского обкома КПСС (с 1963 года) Григорий Романов. Отметим, что в планах Брежнева было усадить в это кресло другого человека – 1-го секретаря Ленинградского горкома партии Попова. Но группа Михаила Суслова – Алексея Косыгина (членов так называемой «русской партии») сумела отстоять кандидатуру своего человека – Григория Романова, которого также поддержали члены бюро обкома КПСС. Брежнев обиду проглотил, но только временно – в перспективе он рассчитывал Романова с этой должности сместить. Но судьбе угодно будет распорядиться иначе: Романов окажется настолько лояльным к генсеку, что тот впоследствии задумает даже отдать… бразды правления страной в его руки. Впрочем, об этом мы поговорим чуть позже, а пока вернемся к событиям 1970 года.

Назначение Романова Райкин встретил с опаской, поскольку хорошо знал этого человека, причем не с лучшей стороны. Романов, будучи «вторым» в обкоме, курировал идеологию и частенько «наезжал» на райкинский театр. Особенно эти наезды усилились после чехословацких событий 1968 года, где, как мы помним, ведущую скрипку среди «бархатных революционеров» играли тамошние евреи. Опасаясь, что их примеру последуют евреи советские, было решено их приструнить. Так, в Москве был разгромлен (февраль 1970-го) проеврейский журнал «Новый мир» (с поста главного редактора был удален Александр Твардовский и почти все члены редколлегии из числа евреев), смещен с поста председателя Гостелерадио СССР симпатизант либералов Николай Месяцев, а вместо него посажен симпатизант «русской партии» Сергей Лапин (апрель 1970-го).

В Ленинграде «наезду» подверглась киностудия «Ленфильм» – оплот питерского либерального истеблишмента: там был приостановлен выпуск фильма режиссера-еврея Алексея Германа «Проверка на дорогах». Что касается Аркадия Райкина, то ему создали такие условия, что, выпустив спектакль «Плюс – минус», он решил оставить Театр миниатюр и перебраться в Москву, где ему несколько лет назад столичные власти выделили прекрасную квартиру в Благовещенском переулке, на углу улицы Горького (таким образом у актера было сразу две прописки: ленинградская и московская, что дозволялось не всякому). В столице сатирик намеревался открыть мини-театр трех актеров (в его труппу должны были войти сам Райкин и его дети – Екатерина и Константин Райкины). Под это дело еще в августе 1970 года Райкин уговорил своего соплеменника – известного драматурга Леонида Зорина (они вместе отдыхали в Юрмале) написать пьесу для трех актеров. Кстати, буквально за два месяца до этого тот же Зорин написал комедию для двух знаменитых юмористов – Александра Менакера и Марии Мироновой под названием «Мужчина и женщина», о чем Райкин наверняка знал. Тот спектакль ставил Борис Львов-Анохин, а Райкин выбрал для своей постановки другого известного театрального режиссера – Валерия Фокина. Отметим, что это хоть и была комедия, но уже совершенно иного порядка – к прежнему райкинскому театру она имела отдаленное отношение. Что ясно говорило о том, что наш герой собирался не только покинуть Ленинград, но и сменить амплуа – вернуться на драматическую сцену.

Пока Зорин корпел над сюжетом будущей комедии, Райкин со своим Театром миниатюр продолжал навлекать на себя громы и молнии начальственных особ в связи со спектаклем «Плюс – минус». В октябре 1970 года гром грянул в Москве. И в этом скандале сошлись воедино сразу несколько причин, о ряде которых мы уже говорили выше: желание вороватой номенклатуры осадить сатирика, интриги «русской партии», но также и действия столичных чиновников, которые вовсе не горели желанием, чтобы Райкин переезжал на постоянное жительство в столицу. Ведь одно дело, когда великий сатирик приезжал сюда жить на время гастролей (то есть на несколько месяцев в году), и совсем иное дело – насовсем, да еще и с перспективой открытия здесь нового театра. Для тех чиновников, кто в начале 70-х вновь стал поднимать вопрос о засилии евреев в культуре, подобный вариант был неприемлем.

Первые представления райкинцев прошли в Театре эстрады 3–4 октября при полных аншлагах. На одном из них в числе зрителей оказался и секретарь Волгоградского обкома партии. Возмущенный услышанным и увиденным, он, согласно легенде, написал в ЦК КПСС докладную. На следующее представление в театр явилась высокая комиссия со Старой площади. Как вспоминал сам Райкин:

Спустя неделю Райкина вызвали на Старую площадь, где глава Отдела культуры ЦК КПСС Василий Шауро так стал отчитывать артиста, что у того случился… инфаркт. Прямо из кабинета большого начальника сатирика отправили в «кремлевку» – Центральную клиническую больницу. Вот как об этом чуть позже будет вспоминать сам артист:

Заметим, что Шауро и Зимянин выходцы из белорусской партийной номенклатуры. Но как разительно отличались по своим идеологическим позициям. Если Шауро слыл державником, симпатизантом «русской партии» в верхах, то Зимянин был либералом, что наглядно подтвердила и его «чехословацкая эпопея»: когда он был послом в ЧССР (1960–1965), то симпатизировал тамошним реформаторам и даже предлагал советским руководителям взять некоторые из их начинаний на вооружение. За что, собственно, и был отозван Брежневым в Москву почти сразу после его воцарения на генсековском престоле. Правда, отзыв не привел к окончательной отставке – Зимянину доверили руководить главной газетой страны. Но и на этом посту он не изменил своим либеральным воззрениям. Кстати, и дочку свою, Наталью, Зимянин выдал за актера Александра Филиппенко, который приобрел известность как актер и режиссер (1964–1969) труппы эмгэушного театра «Наш дом» – как мы помним, сосредоточия либералов-евреев. Так что письмо Зимянина Райкину не было случайностью.

Поскольку после визита на Старую площадь сатирик отправился прямиком в «кремлевку», следующие показы «Плюса – минуса», назначенные на 16–18 октября 1970 года, были отменены. Поэтому свое 59-летие Райкин встретил с невеселыми думами. А тут еще ему сообщили, что Москва и Ленинград для гастролей его коллектива временно закрыты. Местом для концертов определили столицу Карельской АССР город Петрозаводск. Правда, самому Райкину врачи выходить на сцену временно запретили – из-за перенесенного инфаркта.

Тогда же в общество был запущен и слух о «гробовых» бриллиантах Райкина. Утверждалось, что артист якобы был пойман с поличным на таможне, когда пытался вывезти фамильные бриллианты в Израиль, причем спрятал их… в гроб, где покоилась его умершая пять лет назад мать (артист якобы хотел ее перезахоронить, перевезя с Преображенского кладбища в Ленинграде на кладбище в Тель-Авиве).

Слух этот хоть и был сделан топорно, но лег на благодатную почву, поскольку, как уже отмечалось выше, разговоры о якобы фамильных бриллиантах семейства Райкиных давно будоражили умы рядовых советских граждан. Поэтому многие поверили истории с задержанием артиста на таможне с гробом его матери, набитом бриллиантами. Таким образом, реноме сатирика, за которым в народе закрепилось звание правдолюбца, было серьезно подорвано. Сам актер позднее так вспоминал об этом: