его антинародной политикой, прежде всего его разрушительной хозяйственной политикой, которая благодаря ненасытному стремлению к прибыли привела промышленность и сельское хозяйство Советского Союза на грань экономического хаоса. Чтобы спасти себя, его сообщники, другие ревизионистские лидеры Советского Союза, сделали его козлом отпущения. Им даже пришлось отменить некоторые из его самых безумных реформ. К примеру, они снова ввели центральные промышленные министерства и попытались немного уменьшить беспорядок в сельском хозяйстве. Но сущность политики Хрущева, реставрация капитализма, была оставлена нетронутой. Напротив, все усилия направлялись на то, чтобы подтолкнуть реставрацию капитализма вперед, ускорить и завершить ее…
Под предлогом «совершенствования планирования» и «расширения хозяйственной инициативы и прав» предприятий, была резко ограничена роль центрального планирования и предоставлены широкие возможности «инициативе» директоров и управленцев. Вместо прежних 40–50 целевых показателей теперь только восемь задавались централизованно… Значительная часть прибыли больше не перечислялась в государственный бюджет, а делилась среди служащих предприятий. Чем большую прибыль заводские управленцы смогут выжать из рабочих, тем выше будут их доходы и доходы других работающих на предприятии… Директора заводов больше не преданные слуги рабочего класса, каждое усилие которых направлено на организацию экономики, чтобы в максимальной степени удовлетворить потребности общества, а деспотичные мелкие предприниматели, для которых нет слишком грязных приемов увеличения личной прибыли…
Все это указывало не только на неспособность ревизионистских лидеров продолжать руководить экономикой с помощью старых социалистических принципов, но также и их сознательный отказ от этих принципов. Они сохраняли жизнь своей системе только открытыми уступками жадности отдельных руководителей предприятий, только полным использованием капиталистической коррупции и подкупа…»
Несмотря на то что в идеологии Брежнев прекратил огульные нападки на Сталина (к вящему неудовольствию либералов), вернул его имя в сонм выдающихся руководителей СССР и даже в какой-то мере возобновил державный дискурс в политике (начался новый приток славянских кадров во власть), однако сталинская принципиальность и жесткость в управлении кадрами и экономикой возвращены не были. И процесс превращения отдельных парт– и хозруководителей в удельных князьков был не только продолжен, но и расширен.
Кстати, о князьках. Самого Аркадия Райкина тоже ведь можно отнести к одному из таких деятелей, только в сфере искусства. Встав во главе Театра миниатюр в самом начале 40-х, он продержится на этом посту ровно 45 лет. Небывалый случай в истории советского искусства! Все эти годы Райкин будет старательно выживать из своего окружения любого, кто станет претендовать на место руководителя – то есть на его место. А когда здоровье все-таки возьмет свое, передаст бразды правления театром в руки своего сына, которого он, судя по всему, терпеливо и методично к этому готовил. Кто-то скажет: и слава богу, что произошло именно так, а не иначе – сохранилась преемственность поколений, создалась династия. Однако все это четко укладывалось в русло той самой брежневской политики, когда номенклатурные «сынки» наследовали «хозяйства» своих высокопоставленных отцов: артисты – театры, хозяйственники – заводы, партийцы – области и районы и т. д. Тем самым заметно сужался социальный лифт, который в первые десятилетия функционирования советской власти был куда шире и динамичнее, благодаря именно широкому притоку туда народных масс. При Брежневе начался форменный «междусобойчик», который значительно сузил этот процесс. В результате именно «сынки» во многом и станут во главе тех разрушительных процессов, которые поставят крест на Советском Союзе как таковом.
Глава 8
«Авас» в «греческом зале»
В тот момент, когда райкинский Театр миниатюр готовил к выпуску своих «Волшебников», в Ленинграде вновь объявился Михаил Жванецкий. По его же словам выглядело это следующим образом:
«После того как Карцев, Ильченко и Гвоздикова уехали в Ленинград, я стал чувствовать большой зуд во всем теле и особенно в голове. И тут меня еще подбили друзья. В Ленинграде я нашел какую-то литературную работу в Доме культуры пищевой промышленности. При полном осуждении моих домашних уволился из порта, где начал уже зарабатывать сто десять рублей, и уехал в Ленинград.
Жил случайными заработками. Иногда мама присылала три рубля в письме. Обедал в Кунсткамере, там давали комплексные обеды по пятьдесят копеек. Обратно шел пешком, на троллейбус уже не хватало. Стал предлагать Аркадию Исааковичу свои вещи, он их читал. Говорил: «Мы сейчас репетируем программу Музы Павловой и сделаем в ней ваш кусочек». Я предложил ему свое сочинение «Дневник школьника, студента, инженера». Он прочитал и сказал: «Мы сделаем в программе Музы Павловой ваше большое отделение».
Денег по-прежнему не было. Тогда я обратился к Роме Марковне, она была наша заступница, приходила всегда на помощь, как добрый гений. Театр заключил со мной договор, и Райкин исполнил мой монолог…»
В начале 1965 года Райкин и несколько актеров его театра вновь съездили в Англию, где Би-би- си сняло еще один фильм, куда вошло еще несколько интермедий Театра миниатюр. Тогда же был подписан контракт, по которому райкинцы должны были сняться еще в двух выпусках цикла «Наш юмор в гостях у англичан» (режиссер Джо Маграс). Однако новых съемок не последовало – Райкина в Лондон больше не выпустили. Почему? Как уже говорилось, еще во время первого его приглашения в Лондон фигурировал еврейский аспект – это было лоббирование английскими евреями своего соплеменника, причем не только как ярчайшего таланта, но и как самого талантливого критика советских недостатков. В бытность руководителем страны Хрущева подобные выводы западных аналитиков не вызывали у советских идеологов чрезмерного раздражения. Но в 1965 году страной уже руководил другой человек – Брежнев, при котором либеральная парадигма начала быть теснима парадигмой державной. Вот почему вместо Райкина в Англию была отправлена яркая представительница славянского направления в искусстве – певица Людмила Зыкина.
Итак, с приходом к руководству страной Брежнева начали постепенно сужать либеральные рамки хрущевской «оттепели», поскольку последняя послужила фактором серьезной разбалансировки советской идеологии и экономики. Кроме этого, вмешались и внешние причины, а именно: агрессивная политика США (вторжения во Вьетнам и в Доминиканскую Республику) и смена курса в Израиле, где при новом премьере страны (в 63-м им стал Леви Эшкол, который сменил на этом посту Бен-Гуриона) был взят курс на активное сотрудничество с международным сионизмом. Этот курс был провозглашен на XXVI сионистском конгрессе, который прошел в январе 65-го в Тель-Авиве. Несмотря на то что данный процесс вызвал яростное неприятие «национальных» сионистов, обитавших в самом Израиле, их мнение было проигнорировано, поскольку дружба с международным сионизмом гарантировала Израилю большие денежные вливания плюс значительную помощь в арабо-израильском конфликте. С этого момента Израилю стала отводиться еще более значимая роль в том пасьянсе, который раскладывали теневые мировые лидеры, базировавшиеся в США и Англии. Руководители СССР это прекрасно поняли, потому и решили делать упор на державной идеологии, а не на либеральной, поскольку среди приверженцев последней больше всего было ненадежного элемента – евреев.
В итоге либералы лишаются возможности касаться многих острых тем. Например, сворачивается критика культа личности, после чего упоминать о репрессиях 30-х – 40-х годов становится невозможно. И вот уже вместо копания в преступлениях прошлого на авансцену идеологии выносится иная тема – великих деяний недавнего прошлого. В частности, начинается еще большая популяризация победы советского народа в Великой Отечественной войне. В рамках этой кампании происходят следующие события: реабилитируется маршал Георгий Жуков (он впервые после 8-летнего затворничества приглашен на торжественное заседание, посвященное 20-летию Победы), в Москве открывается Памятник неизвестному солдату, а день 9 мая объявляется выходным.
Под влиянием событий, которые происходили в Израиле (а поворот этой страны лицом к международному сионизму обещал обязательную радикализацию и советского еврейства), Брежнев предпринял шаги по дальнейшему организационному объединению интеллигентов из державного стана.
