– Да. В газете появилась заметка, и вскоре нам позвонил какой-то тип из университета. Биолог, зоолог или что-то в этом роде. Англофон. А, вот еще что!

Он прошел к столу, выдвинул один из ящиков, порылся в нем, достал стопку визиток, связанных резинкой, вытащил одну из них и протянул мне.

– Вот этот парень. Я видел его, когда он приходил для опознания погибшей.

Я прочла надпись на карточке: Паркер Т. Бейли, доктор философии, профессор биологических наук. Монреальский университет, провинция Квебек. Ниже были указаны номера телефонов, факсов, электронный и обычный адреса.

– И как же все это произошло?

– Этот джентльмен содержит обезьян в университете для проведения каких-то исследований. В один прекрасный день он, как обычно, явился на работу и обнаружил, что одной подопытной не хватает.

– Ее украли?

– Украли? Освободили? Или она сама сбежала? Кто же вам ответит? Может, обезьяна решила сходить в самоволку.

По-французски последнее слово прозвучало странно.

– Значит, этот человек прочел о найденном трупе обезьяны и позвонил?

– Так точно.

– И куда ее дели?

– Обезьяну?

Я кивнула.

– Мы отдали ее...

Он махнул рукой, указывая на визитку.

– Доктору Бейли, – подсказала я.

– Именно. Других родственников у нее не оказалось. По крайней мере в Квебеке.

– Ясно.

Я еще раз посмотрела на карточку. 'Она тебе абсолютно ни к чему', – заявил мне голос разума. Тем не менее я неожиданно для самой себя спросила:

– А можно мне оставить визитку у себя?

– Конечно.

– И еще один вопрос: почему вы назвали это дело 'делом терминальной обезьяны'?

– Потому что она была именно такой, – ответил Пелетье удивленно.

– Какой?

– Терминальной. Ее ведь нашли на вокзале – конечном пункте автобусных маршрутов.

– М-да.

Оставшуюся часть рабочего дня я посвятила работе с четырьмя основными папками и заполнению таблицы. Внесла в нее данные о цвете волос. Глаз. Кожи. О росте. Религии. А также имена. Даты. Места. Знаки Зодиака. То есть все, что только смогла. Я планировала заняться анализом таблицы позднее, однако не оставляла надежды на то, что какая-то взаимосвязь между убийствами вырисуется сама собой. Быть может, я засела за таблицу потому, что нуждалась в переключении на какую-то механическую работу, подобную составлению картинки-загадки, то есть паззла. Наверное, подсознательно хотела создать себе иллюзию продвижения вперед.

В шестнадцать пятнадцать я еще раз набрала номер Райана. На месте его не оказалось, но оператор сказала, что он приходил, и с неохотой стала его разыскивать. Ожидая, я раскрыла папку с делом об обезьяне и достала из конверта две стопки фотографий – первая состояла из снимков 'Поляроидом', вторая – из обычных цветных фото форматом пять на семь. Оператор вернулась к трубке и сообщила, что не нашла Райана ни по одному из телефонов, по которым позвонила. Я попросила ее сходить на кухню и взглянуть, не там ли он.

Я принялась рассматривать снимки, сделанные 'Поляроидом'. Красно-черная нейлоновая сумка, доставленная в морг. Закрытая на молнию. Открытая. С откинутым верхом и просматривающимся узлом внутри. На следующих нескольких фотографиях узел изображен уже на столе для вскрытия – сначала завязанный, потом развязанный. Остальные полдюжины кадров были посвящены непосредственно частям тела. Они действительно отличались довольно небольшими размерами и могли быть приняты за плод ребенка. Плоть на них сильно разложилась, почернела и покрылась какими-то пятнами, напоминавшими испортившуюся тапиоку. Я распознала голову, туловище и конечности. Деталей рассмотреть не смогла – снимки были сделаны с приличного расстояния. Попыталась повертеть их, надеясь под другим углом увидеть что-то еще, но это не помогло.

Оператор, разыскивавшая Райана, вернулась и уверенным голосом заявила, что его нигде нет и что мне лучше позвонить ему завтра. Не дав ей возможности вылить на меня поток заготовленных ею доводов, я оставила для Райана еще одно сообщение и положила трубку.

На обычных снимках форматом пять на семь труп был запечатлен уже после очистки. На них я увидела множество деталей, не уловленных 'Поляроидом'. С тела обезьяны сняли шкуру и разрезали его на части. Фотограф, возможно, Дени, разложил эти части в анатомическом порядке и по очереди заснял.

Рассматривая фотографии, я не могла отделаться от ощущения, что смотрю на изображение тушки кролика, приготовленной для тушения. В картину не вписывался только пятый снимок – на нем я увидела маленькую руку с пятью пальчиками.

На двух последних фотографиях была голова. Без кожи и шерсти она смотрелась по-первобытному,