Съев круассан, я опять направилась в центральный архив и нашла папку с документами по этому делу. Она содержала всего лишь полицейский отчет, единственный лист с пометками патологоанатома и конверт с фотографиями. Я просмотрела все это и пошла искать Пелетье.

– Вас можно на минутку? – обратилась я к его спине.

Он выпрямился, отстраняясь от микроскопа. В одной руке очки, в другой – ручка.

– Входите, входите.

Если преимущество моего кабинета заключалось в виде из окна, у Пелетье был простор. Он пересек свое царство и указал мне на стулья у письменного стола. Перед ними стоял еще один маленький столик.

Засунув руку в карман лабораторного халата, Пелетье извлек пачку 'Морье' и протянул ее мне. Я покачала головой. Это повторялось в сотый раз. Ему было прекрасно известно, что я не курю, но он всегда считал своим долгом предложить мне сигарету. Наверное, тоже любил свои привычки, как Клодель.

– Чем могу быть полезным?

– Меня заинтересовало одно дело. Вскрытием занимались в девяностом году вы.

Он закурил.

– Это было так давно, моя дорогая! Я, наверное, ничего уже не помню о том вскрытии. Иногда я забываю собственный адрес.

Лицо Пелетье приняло заговорщическое выражение. Чуть подавшись вперед, он прикрыл рот ладонью и прошептал:

– Я всегда записываю его на спичечных коробках. На всякий случай.

Мы оба рассмеялись.

– Доктор Пелетье, я уверена, что вы помните все, о чем хотите помнить.

Он с невинным видом пожал плечами и покачал головой.

– В любом случае я принесла с собой документы. – Я раскрыла папку. – Согласно полицейскому отчету труп был найден в спортивной сумке за автовокзалом 'Вояжер'. Какой-то прохожий приоткрыл сумку, надеясь по ее содержимому разыскать владельца.

– Какой честный!

– Ему не понравился запах, который тут же ударил в нос. По его словам... – Я разыскала соответствующий кусок в отчете, чтобы зачитать дословно. – 'Из сумки повеяло духом сатаны, этот дух мгновенно обволок мою душу'. Конец цитаты.

– Поэт. Мне понравилось, – произнес Пелетье. – Интересно, как бы этот парень высказался, если бы увидел мои шорты?

Я не обратила на его шутку внимания.

– Он отнес сумку диспетчеру, а тот вызвал полицию. В сумке обнаружено разрезанное на части и завернутое в скатерть человеческое тело.

– А, да. Помню, – сказал Пелетье, указывая на меня желтоватым пальцем. – Ужасно. Безумно. – Его лицо перекосилось. – Дело терминальной обезьяны.

– Значит, я правильно поняла то, что написано в вашем отчете?

Он вопросительно поднял брови.

– Это и вправду была обезьяна?

Пелетье мрачно кивнул:

– Капуцин.

– Почему же ею занималась лаборатория?

– Она была мертвой.

– Ага. – Комедия. – Но коронер-то тут при чем?

Наверное, он увидел что-то особенное в выражении моих глаз, потому что ответил вполне серьезно:

– Кто-то содрал с обезьяны шкуру и разрезал тело на части. Копы подумали, что это недоношенный человеческий плод или новорожденный ребенок, вот и прислали содержимое сумки к нам.

– Вы не обнаружили тогда ничего странного?

Я сама не понимала, что хочу услышать.

– Не-а. Обыкновенная разрезанная обезьяна.

Уголки его губ дрогнули.

Я знала, что задаю тупые вопросы.

– В том, каким образом обезьяну разрезали, вам ничего не показалось необычным?

– Нет. Обезьян всегда расчленяют одинаково.

Разговор постоянно сводился к шуткам.

– А кому принадлежал капуцин, удалось узнать?