много.

– Сначала в качестве ключевого я выбрала слово 'расчленение', – сказала Люси. – И получила длиннющий список, в котором перечислены все случаи разделения тела на части – в том числе случаи попадания под поезд и разрезания конечностей производственными станками. Но думаю, этот перечень вас не заинтересует.

Я просмотрела список. В нем действительно упоминались всевозможные случаи отделения рук, ног и пальцев от человеческих тел, большей частью травматическим путем.

– Потом я добавила слово 'намеренное', чтобы отсеять все лишнее и получить исключительно сведения по умышленному расчленению.

Я пристально на нее взглянула.

– И не нашла ничего.

– Ничего?

– Это, конечно, не означает, что за все время не было довершено ни одного подобного преступления.

– Почему же вам не удалось найти никаких данных?

– Сама я не вводила данные в общую базу. В течение двух последних лет эту работу выполняют временные работники. – Люси сокрушенно вздохнула и покачала головой. – Процесс компьютеризации осуществлялся долгие годы, сейчас же всем хочется, чтобы любая задача выполнялась мгновенно. Наверное, описывая не очень распространенные преступления, временные работники действовали по своему уразумению, то есть сами подбирали слова для изложения информации.

– Они могли заменить 'расчленение' каким-то синонимом?

– Вот именно. Кто-то использовал, например, термин 'ампутация', кто-то – 'разрезание' или 'распиливание'. Чаще всего они переносят в базу куски отчета патологоанатома.

Я рассеянно взглянула на листы в своих руках.

– Я попробовала ввести для поиска все слова, которые перечислила, и не только эти слова. Ничего не получилось. Скажем, перечень происшествий со словом 'увечье'. – Она подождала, пока я перелистну страницу и взгляну на второй список. – Он оказался еще более длинным. Тогда я добавила к 'расчленению' уточнение 'после наступления смерти', чтобы было ясно, что это случилось после убийства.

Люси подняла вверх руки и сделала царапающие движения пальцами, словно в попытке вытянуть информацию из воздуха.

Я в надежде вскинула голову.

– Все, что мне удалось найти, так это историю о парне, которому после смерти отрезали член.

– Компьютер понял вас буквально.

– Что?

– Это я так.

Шутка была неуместной.

– В конце концов я попробовала ввести 'увечье' в комбинации с ограничителем 'после наступления смерти'. – Люси взяла из стопки еще несколько листов и протянула их мне. – Возможно, кое-что из этих сведений окажется для вас полезным.

Я почти не слышала ее. Мой взгляд с жадностью впился в список. Мне захотелось поскорее очутиться в своем офисе.

– Люси, вы просто умница. Я на подобное даже не рассчитывала.

– Значит, хоть что-то из этого списка вам пригодится?

– Да, да. Думаю, да, – пробормотала я, пытаясь выглядеть спокойной.

– Может, найти документы по этим делам?

– Нет, спасибо. Сначала я просмотрю список, а потом решу, что делать.

Лучше бы я ошиблась, молилась я про себя, глядя, как загипнотизированная, на шестое имя сверху.

– Хорошо.

Люси сняла очки и принялась протирать стекла краем свитера. Без них она выглядела незавершенной, неправильной, как Джон Денвер, когда перешел на контактные линзы.

– Мне бы хотелось знать, зачем все это вам понадобилось.

Она опять водрузила на нос огромные очки.

– Я, конечно, все расскажу вам, если что-то выясню. Я зашагала к двери, слыша, как Люси у меня за спиной куда-то поехала на своем стуле.

Вернувшись в офис, я положила распечатку на стол и просмотрела список. Шестое имя сверху. Франсин Моризет-Шанпу.

'Успокойся, – велела я себе. – Не торопись с выводами'.

Я переключила внимание на другие имена. Ган, Валенсия и парочка наркодельцов-неудачников тоже были внесены в этот список, равно как и Тротье. Я узнала еще и имя одной гондурасской студентки из Огайо. Собственный муж застрелил ее, приставив дуло пистолета прямо к лицу, перевез в Квебек, отрезал ей кисти, вырезал свои инициалы на ее груди и бросил в парке. Еще несколько перечисленных дел я не вспомнила. Ими занимались до девяностого года, то есть когда я еще не работала здесь. Я направилась в