Если Задонщина начинается ссылкой на Бояна, певшего согласно летописям «от Рюрика», то в Слове Боян поет про Ярослава, Мстислава и Романа Святославича, а сам автор Слова собирается начать свою повесть «отъ стараго Владимера до нын?шняго Игоря». Правда, свое обещание он не выполнил. О Владимире в Слове дальше не говорится. Этот эпический князь, непременный герой былин киевского цикла, лишь называется в Слове, но действующим лицом в нем не является, он привлечен как необходимый элемент былинного рассказа.[Видя несоответствие упоминания Владимира дальнейшему содержанию Игоревой песни, Р. О. Якобсон вставляет в реконструкцию слова «зане же бол?знь къняземъ о земли Русьскои» (далее «отъ стараго Владимира» и т. п.). Ссылается он при этом на Слово о погибели, где есть текст «в ты Дни болезнь крестияном от великаго Ярослава» (Бегунов Ю. К. Памятник русской литературы XIII века «Слово о погибели Русской земли». М.; Л., 1965. С. 154; Jakobson R. La Geste du prince Igor II Jakobson. Selected Writings. P. 150, 164). Конечно, это крайне субъективное дополнение текста. Достаточных оснований говорить о влиянии Игоревой песни на Слово о погибели нет. (Об этом см. ниже в главе IV.) Б. А. Рыбаков считает, что в Песни мог находиться рассказ, близкий к Слову о погибели (Рыбаков. 1) «Слово» и современники. С. 68–85; 2) Русские летописцы. С. 477–478).] К тому же Владимир в Задонщине дважды назван родоначальником русских князей («помянута прадеда своего князя великого Владимира», «Гнездо есмя великого князя Владимира»).
Еще Н. Ф. Грамматин, ссылаясь на выражение «до нын?шняго Игоря», считал, что Слово написано при жизни главного героя Песни. Однако и Пушкин начинал «Песнь о вещем Олеге» словами «Как ныне сбирается вещий Олег», хотя жил отнюдь не в X в. Поэтому автор Игоревой песни вполне мог говорить о «теперешнем» Игоре, т. е. о том, о котором идет повествование.
Итак, начиная поход на половцев, Игорь «истягну умь кр?постию своею». Слово «истягну» давно уже ставило исследователей в затруднительное положение. Большинство их переводило его как «препоясав» (в соответствии с церковными текстами и Ипатьевской летописью под 1289 г.: «крепостью препоясан»).[ПСРЛ. Т. 2. Стб. 924.] Но это толкование делает непонятным весь контекст Слова: ведь в нем идет речь о том, что сердце закаляется мужеством, а ум испытывается крепостью, твердостью. Глагол «препоясывается» вместо «испытывается» был бы здесь неуместен. Поэтому «истягну» Слова является не чем иным, как переработкой «истезавше» Задонщины. В определении Владимирского собора 1274 г. термин «истязать» равнозначен «испытать» («епископи же, егда хотять поставити попа или дьякона, да истяжють житье его», ср. ниже «хотящи поставлени быти да испытають их потонку»).[РИБ. 2-е изд. СПб., 1908. Т. 6. Стб. 89, 90. В Написании о грамоте (конец XV в.) встречаем выражения: «в разуме стяжают», «дав ему стяжателя разумного ум» (Клибанов А. И. «Написание о грамоте»//Вопросы истории религии и атеизма. М., 1953. Сб. 3. С. 377), ср. также замену: «истяжа мя» на «испытай мя» в переводах Псалтыри (Перетц. Слово. С. 144).]
Далее, Игорь «поостри сердца своего мужеством». Если форма «поостриша (поостри С) сердца своя мужеством» (князья Дмитрий и Владимир) в Задонщине грамматически вполне оправданна, то этого нельзя сказать о соответствующем тексте Слова. Выражение «поостри сердца своего» по меньшей мере странно (нужно было «сердце свое»). Эта неправильность произошла, очевидно, при перенесении формы «сердца» из Задонщины. Впрочем, такую же форму дает и М. Смотрицкий в своей «Грамматике» для «солнце» с распространением ее на «сердце» и др.[Смотрицкий. Грамматика. Л. 112 об.]
Нас должно насторожить и последнее выражение фрагмента «наведе своя храбрыя плъкы на землю Половъцкую» Слова: ведь это выражение, как правило, применялось к нашествию войск иноплеменников[ «Наводить Бог… иноплеменникы на землю» (НПЛ. 1238 г. С. 289) или «наводит бо Бог по-ганыя» (Там же. 1068 г. С. 186); в рассказе 1185 г.: «наведе на ня (X, П ны) Господь гнев свои» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 642–643).] или к беде вообще, насланной Богом, т. е. слово имеет отрицательный смысл.
Слово:
Тогда Игорь възр? на светлое солнце и вид? отъ него тьмою вся своя воя прикрыты.
Задонщина:
Те бо суть сынове храбрии, родишася в ратное время, под трубами повити
Увидев дурное «знамение» («тьмою вся своя воя прикрыты»), Игорь обращается к своей дружине с призывом, несмотря ни на что, продолжать задуманный поход. Все это вполне логично. Но вот при чем тут фраза: «Луце жъ бы потяту быти, неже полонену быти», совпадающая со словами Пересвета в Пространной Задонщине, где текст более поздний, чем в Краткой (Задонщина, фрагмент № 17)? Ведь князь сам решил начать поход против половцев, и не о плене ему, казалось, надо было думать.[Черных П. Я. О выражении «за шеломянем» в «Слове о полку Игореве»//Учен. зап. Ярославск. гос. пед. ин-та. 1944. Вып. 1. С. 56.] Мало того, Игорь призвал воинов лучше погибнуть, чем попасть в плен, а потом как он сам, так и многие его воины оказались в плену. Такое несоответствие[На это обратил внимание М. И. Успенский (ИРЛИ, ф. Успенского, д. 38). Видя отмеченное выше несоответствие, Б. А. Рыбаков считает, что фраза о плене имела в виду ситуацию в первые дни похода («Ясно, что речь идет не о том плене, который стал жребием русских на Каяле, а о какой-то возможности плена здесь, на Донце, где произносилась эта несколько высокопарная фраза». Рыбаков. «Слово» и современники. С. 239). Но это построение не меняет сути дела: русские воины все равно попали в полон, несмотря на выспреннюю фразу Игоря. (Д. С. Лихачев иначе понимал это место: «Лучше ведь зарубленным быть (в битве), чем плененным (бесславно дома)». Лихачев. Слово-1982. С. 54.)] можно объяснить только тем, что автор Слова построил обращение Игоря по имевшемуся в его распоряжении литературному материалу (Задонщина) и не согласовал его с художественной логикой произведения.
Призывы, обращенные к воинам, хорошо известны литературе разных времен. Но никогда они не вступают в разительное противоречие с поведением героя. Так, Святослав, обращаясь к воям, говорил: «не посрамим земли Руские, но ляземы костью ту и мертьвы бо сорома не имаеть, аще ли побегнем, то срам нам». В результате сечи «одоле Святослав».[ПСРЛ. Т. 2. Стб. 58.] Когда в 1150 г. Изяслав решил дать бой в трудных условиях своему противнику, он произнес: «Луче, братье, измрем еде, нежели сесь сором възмем на ся».[ПСРЛ. Т. 2. Стб. 401.] Тогда «кияне» заявили: «поиде, княже, прочь», покинули Изяслава, чем вынудили князя отказаться от борьбы с Владимиром. Резкое несоответствие слов Игоря результатам его похода могло быть продиктовано стремлением автора показать легкомыслие князя. Однако весь тон оценки ратного подвига князя противоречит этому допущению. Дело, следовательно, не в самой формуле обращения Игоря к воинам, а в ее несогласованности с реальной судьбою новгород-северского князя. Ведь пред нами не хроника, фиксирующая реальные события, а художественное произведение, написанное по
