Стоп-кадр, крупный план: герой тоскует по героине.Он пробует всё подряд — от спортзала до героина.Кутит в «Голден-пэласе», потом работает в хосписе.Он бегает — и сникает, едва присев.Его накрывает по расписанию — вечером:Мерещится скрежет, как будто кто-то скрипит пером.Настырные тени снуют в углах, подлетают к рукам, к лицу.И он их вбивает, вбивает, вбивает в пепельницу.Друзья верещат: дёрни в Альпы, в Тибет, в Мадрид.Он дёргать не хочет. Он слушать — и то не хочет.Строчит по письму в неделю и жмёт delete:В Аиде по воскресеньям разносят почту.Он стал подозрителен, вечно настороже,Он ждёт: где подвох, кто внезапно начнёт торг.Он, в общем, почти догадался про свой сюжет,Он даже уже размышляет о том, кто автор.
X
Сеятель слов и нот, вещий пастырь героев,Житель межстрочья, гость из-за корешка,Мне интересно одно: чем же тебя накроет?Где твой порог, твоя святая река?Я не берусь судить стиль твой и чувство меры.Небо, допустим, — просто блестящий ход.Мне любопытно только: у какого барьераРазом прервётся твоя череда прыжков?Я пустой экспонат, тонкость моих реакций —Цель для тебя: отчаянье, счастье, грусть...Мне только нужно знать, как до тебя добраться.Не сомневайся.Я доберусь.
