Фрэлл, совсем забыл! Увлеченно следя за мастерскими фокусами кухарки, я упустил из виду их самое главное качество. Мьюри насквозь пропитана магией. Она живет волшбой и среди волшбы, да и как иначе? Разве эта малышка могла бы успевать делать то, что делает, без сторонней помощи? Конечно же, нет.

Я слишком долго не был дома.

Слишком долго. И теперь чувствовал себя не только полным дураком, а еще и редкостной сволочью. Кухарка была о моем поступке того же мнения:

– Да вы только посмотрите! Да как же так можно?! Да за что мне такое наказание?!

Согласен, урон завтраку нанесен сокрушительный: миска упала и раскололась пополам, залив жидким тестом весь пол перед плитой. Несколько капель долетели до раскаленного железного листа и мигом подгорели, распространив повсюду мерзкий запах. Черпак закатился куда-то под стол, тарелка, в момент моего появления на кухне парившая в воздухе, естественно, упала и при знакомстве с мраморными плитками пола, разлетелась вдребезги. Мьюри, чья сморщенная мордочка ухитрялась выражать помимо вполне понятного гнева еще и мировое горе, сжала маленькие кулачки:

– А ну вон отсюда! И чтобы до самого обеда…

– Я могу помочь прибраться.

Мое искреннее предложение услуг вызвало у домовихи нервную дрожь по всему телу, от кончиков пальцев до косичек, задорно торчащих в стороны.

– Нет! Только не это! Да ни за что на свете! Да чтобы я когда-нибудь…

Я попятился к выходу в коридор, выбирая между двумя реакциями на случившееся. С одной стороны, меня съедало чувство вины, но с другой… Если бы вы знали, как мне хотелось расхохотаться! Сами посудите: малышка, рост от пятки до макушки чуть больше локтя, ручки и ножки (хотя правильнее было бы назвать их лапками) коротенькие, шерстка, покрывающая тело, гневно топорщится, делая и без того не особенно стройную мьюри похожей на шарик, личико сморщенное, как сушеная ягодина. В общем, больше всего похожа на рассерженную игрушку. Того и гляди, швы лопнут… Ой. Точно: пора сматываться. Если не удержусь и ляпну что-нибудь обидное для кухарки, то и обеда не получу. Завтрака-то меня уже лишили.

– Твое местонахождение очень легко устанавливается, – замечает где-то за моей спиной сестрин голосок. – По дымящимся руинам.

– Э-э-э-э… – оборачиваюсь. – Доброе утро!

– В самом деле? – глаза Магрит прищурены, но кружево ресниц не может скрыть лукавство, переполняющее синь ее взгляда. – А мне думается, что доброго в нем нет ничего.

– Почему?

– Потому что блинчиков я, похоже, так и не дождусь, – если она и пытается казаться разочарованной, получается плохо. Слишком плохо: я же вижу, что сестра довольна, и даже очень. Знать бы еще, чем.

– Дождетесь! – заявляю с преувеличенным воодушевлением. – Когда это несколько черепков могли поставить нашу кухарку в тупик?

– Дождешься скорее ты, – возражает Магрит. – Поди-ка сюда!

Делать нечего. Окончательно покидаю кухню, чтобы составить компанию своей сестре, кутающейся в пушистую шаль недалеко от двери моей комнаты.

Судя по слегка заспанному виду, сестренка и впрямь до недавнего времени находилась в постели. Что же заставило Магрит покинуть спальню? Мое прибытие? Или прибытие в расстроенных чувствах кое-кого другого? Даже платье не надела, только накинула на плечи шаль. Для тепла. Или для приличия? В самом деле, хозяйке не подобает разгуливать по Дому в одной ночной сорочке. Ну вот, могу поставить себе за поведение еще один минус: мало того, что навредил кухарке, так и сестре доставил неприятности. Кстати, какие?

– Чему обязан радости наслаждаться Вашим обществом в столь ранний час?

В ответ на изысканное (как мне кажется) приветствие Магрит качает головой:

– Церемонии тут неуместны, Джерон. Зачем ты обидел моего малыша?

– Малыша?

– Лисси.

– А кто это?

В самом деле, первый раз слышу. Сестра хмурится, но понимает мое недоумение:

– Да, правильно, вас же никто не знакомил. Эльфа, которого я попросила…

– В чем-то там удостовериться? И как же я его обидел?

– Еще спрашиваешь?

– Ну да, заимел такую привычку. А то вечно дают подзатыльники без объяснений… Я готов отвечать за свои проступки, но сначала хотел бы знать, в чем они состоят.

Магрит внимательно меня выслушала и кивнула:

– Похвальное стремление. Уточню вопрос: с какой целью ты его оскорбил?

– Целью? Поверите или нет, о цели я задумывался меньше всего.

– А о последствиях?

– Они имеются?

– И в количестве достаточном для того, чтобы вызывать тревогу.

– Неужели?

– Джерон, я полагала, что ты прекрасно понимаешь, как себя чувствует тот, кого обвиняют в несовершенном преступлении, – синие глаза грозно сверкнули. – Но что вижу сейчас? Ты с удовольствием поступаешь так же, как все прочие недостойные персоны: причиняешь боль тому, кто не может оказать сопротивление.

– Не надо усугублять, – поморщился я. – Всего-то, пара слов.

– Слов не просто обидных, а почти убийственных, – с нажимом добавила сестра.

– Я сказал правду!

– Правду? Для кого?

– Для меня!

– Допустим. Но почему ты решил, что ТВОЯ правда нужна кому-то, кроме тебя самого?

Магрит всегда удавалось меня уязвить. Нет, не так. Заставить чувствовать себя беспомощным младенцем. Этот раз не стал исключением: если до начала разговора я слегка сомневался в оправданности «жестокого обращения» с эльфом, то теперь был готов признать свою вину, упасть на колени и молить о прощении. Вот только кого из них? Листоухого или сестру? Lohassy никто и не собирался обижать. Даже не думалось, что моя проделка дойдет до сведения Магрит… А впрочем, зачем я вру? Думалось. Больше того, хотелось. И что теперь? Извиняться? Угу. А за что?

– Что он рассказал?

– Он? – коротенький смешок. – Ничего. Я наблюдала за вашим разговором лично.

Ой. Это совсем плохо.

– И даже могу согласиться: Лисси говорил с тобой в не слишком подобающем ситуации тоне. Но ты… О, ты превзошел мои скромные ожидания! Скажи, пожалуйста, за какую провинность ты сравнил бедного мальчика с грелкой для постели?

Я потер пальцами переносицу.

– Dou Магрит…

– Я слушаю.

– У меня была причина.

– Хочется в это верить. Если бы ты совершал свои оплошности беспричинно, это заставило бы меня принять меры, и очень строгие. Итак?

– Прежде ответьте на один вопрос. Согласны?

– Смотря, о чем ты спросишь.

– Исключительно о наболевшем. За что Вы мстите Ксаррону?

– Мщу? – ресницы удивленно дрогнули. – С чего ты взял?

– Вы же знаете, как он к Вам относится! Понимаю, не мое дело, но… Если Вы твердо уверены, что Ксо недостоин Вашей благосклонности, почему бы просто раз и навсегда ему это не объяснить? Зачем заставлять его страдать?