Разговор кончился тем, что инженер пригласил Марину на следующий же день явиться в Управление Военно — Воздушных сил, где должна быть и Осипенко.
Здесь и произошло их первое знакомство. Они долго по — деловому говорили о предстоящем перелёте и обе остались довольны друг другом. Решили сразу же приступить к подготовке. До весны Марина продолжала работу в академии, а Полина вернулась в свою часть. Марина готовила карты к задуманному перелёту. Надо было составить маршрут так, чтобы самолёт в случае вынужденной посадки мог сесть на воду. Это условие сильно затрудняло подготовку.
В марте Полина приехала в Москву, и не одна: привезла третьего члена воздушного экипажа — лётчицу Веру Ломако. С подробным планом перелёта все трое пришли на приём к начальнику Военно — Воздушных сил.
Полина первая отправилась в Севастополь. Вера уехала в Архангельск, а Марина осталась готовиться в Москве.
В предстоящем перелёте связь с землёй играла решающую роль, и Марина срочно стала овладевать искусством радиста.
Дома у неё над кроватью появилась таблица с азбукой Морзе. Ежедневно по два часа Марина занималась радиотехникой в академии. Наконец она радостно объявила:
— Передаю и принимаю девяносто знаков в минуту. Инструктор сказал, что он за меня спокоен. Справлюсь.
Закончив подготовку в Москве, Марина выехала в Севастополь. Вера Ломако была уже там.
В Севастополе Марина должна была научиться буксировать самолёт за катером, подходить к спуску, знать морские сигналы для переговоров флагами. Марина старалась изо всех сил. Наконец командир корабля Полина Осипенко заявила:
— Ты у нас, Марина, теперь настоящий моряк!
Начались тренировочные полёты. Лётчицы не пропускали ни одного ясного дня. Однажды они налетали 1750 километров за девять с половиной часов!
Всё шло хорошо. И вдруг обнаружилось: Полина Осипенко не умеет плавать. А мало ли какие неожиданности могли случиться в таком перелёте! Пришлось Марине срочно стать инструктором по плаванью. На всякий случай она ещё обучила подруг гребле на лодке и байдарке.
Уроки водного спорта закончились полным успехом: теперь все три члена экипажа были в дружбе с водой.
СЕВАСТОПОЛЬ — АРХАНГЕЛЬСК НА ГИДРОСАМОЛЁТЕ
За несколько дней до перелёта за лётчицами усилился врачебный надзор. Их посылали спать в шесть часов вечера. На окнах закрывались ставни; строжайше запретили кому бы то ни было нарушать их покой. В час ночи для них наступало «утро». Они совершали все положенные процедуры и отправлялись на пристань, где их ожидал катер. В полной темноте ехали через бухту в море, на гидроаэродром. На аэродроме их кормили специально приготовленным завтраком. Потом они спускали самолёт на воду и буксировали за катером в открытое море.
Так продолжалось три дня. Наконец на 2 июля был назначен старт.
Ночью, одетые в меховые кожаные пальто, в меховых шлемах и унтах, подъехали к своему самолёту. Высшее командование Черноморского флота приехало их провожать. Три лётчицы выстроились в ряд у самолёта. Осипенко по — военному отдала рапорт командующему флотом о готовности экипажа. Командующий принял рапорт и сказал речь. Он подчеркнул, что до сих пор ещё ни один из лётчиков Чёрного моря не совершал такого большого перелёта на морской машине через сушу. Раздалась команда: «В самолёт!» Лётчицы заняли свои места. Катер повёл самолёт в море. Сзади шла морская шлюпка. Командование поехало провожать на катерах.
Заставить тяжело нагружённую машину оторваться от воды — задача очень нелёгкая. Но и с этой задачей они благополучно справились.
Солнце ещё не взошло, море дышало тихо и спокойно, но на востоке появилась яркорозовая полоска рассвета, предвещавшая хорошую погоду. Марина бросила прощальный взгляд на Севастополь, где они с подругами прожили три месяца в ожидании этой минуты. Тотчас же вступила в радиосвязь с Севастополем. Оттуда спросили: «Как слышите?» Она ответила: «Слышу хорошо. Всё в порядке. Ложимся курсом на Киев».
Слева — море, справа — западное побережье Крыма. Восход солнца они увидели над Каркинитским заливом. Медленно — медленно ползёт кверху огненно — красный шар. Солнце светит ещё не так ярко, но глядеть на него долго невозможно — больно глазам. Проходит ещё немного времени, и вот уже первые лучи заиграли в волнах моря.
Летят хорошо. Позавтракали в Севастополе, а ужинать придётся в Архангельске!
Только подошёл самолёт к материку, чтобы идти на Николаев, как облака заволокли всё вокруг. Едва видны отблески моря. Показались очертания города: это Николаев.
Расстались с Чёрным морем, ушёл назад Днепр, ушёл Буг. Под самолётом степь — самый опасный отрезок маршрута: никакой воды. Мотор работает исправно, летят покойно и уверенно на высоте 4000 метров. Марина посылает по радио последний привет Севастополю и начинает принимать Киев.
Подлетая к Киеву, Марина увидела впереди громадную башню из облаков — предвестник грозы. Летят на высоте 5000 метров, но башня ещё выше. Дышать становится тяжело. Облака захватывают самолёт в плен, и он летит, окутанный со всех сторон лохматой массой облаков.
Сигнал перед стартом перелёта на гидросамолёте Севастополь — Архангельск. Июнь 1938 года.
Пролетели Киев, летят на Новгород. Попутный ветер гонит самолёт всё быстрее. Снижают самолёт под облака, чтобы пролететь низко над Новгородом. Здесь спортивный комиссар должен зарегистрировать момент, когда пролетит самолёт.
Спустившись до 700 метров, лётчицы отчётливо видят Ильмень — озеро, видят красивый старинный город, мосты через Волхов, белые стены кремля. Здесь должен стоять спортивный комиссар, а потому Полина проводит машину на высоте 50 метров.
Все веселы, переговариваются знаками. Марина даёт новый и последний курс — на Архангельск. Вот пролетели Ладожское озеро, пролетели хмурое Онежское озеро. Марина уже держит связь с Архангельском. Стало холодно, несмотря на тёплую лётную одежду. Начинает сказываться кислородный голод: болит голова, сильно стучит в висках. Марина оглядывается на Осипенко — по лицу подруги она судит, как выглядит сама. Полина бледна. Понятно: вот уже десять часов, как они летят на высоте 5000 метров, а кислородные баллоны стоят нетронутыми. Только Вера вынуждена была ещё у Ладожского озера надеть кислородную маску. Стоит ли на полчаса открывать баллоны? Решают, что не стоит. Приближаясь к Архангельску, Полина начала спускаться. Самочувствие сразу улучшилось: в висках больше не стучит, дышится всё легче и легче.
Вот последнее озеро перед Архангельском — Холмовское. Машину начинает болтать и трепать над болотистой и озёрной местностью. Навстречу летят два сухопутных самолёта.
Работа штурмана закончена. Марина убирает приборы, карты, инструменты, прячет всё в чехлы, по своим местам, с нежностью мысленно прощается со всем, что есть в кабине. Она знает, что эти её «друзья» с честью вместе с ней вынесли тяжёлую нагрузку.
Теперь машину сопровождают два гидросамолёта. Как приятно, что их ждут, встречают! Полина плавно сажает машину на спокойную поверхность озера. Самолёт скользит по зеркальной воде. Мотор выключен, но самолёт ещё движется по инерции. Лётчицы оглядываются по сторонам. На берегу озера — невысокий еловый лес. Очень яркая зелень. В Севастополе не было такой зелёной травы: там солнце всё выжгло и окрасило в один цвет.
Подошла моторная лодка и забуксировала самолёт к берегу.
