готовы к встрече подобных ураганов.

— Но подобное уже не может случиться!

— Так утверждает статистика. По теории вероятностей и в феврале 93-го года такого урагана просто не могло быть, но он случился… Этот случай показал, что ВВЭР-440 — самый надежный блок этой серии. К такому же выводу пришли и в Курчатовском институте, и в ОКБ 'Гидропресс'.

— Каким вы видите будущее Кольской АЭС?

— Я его вижу четко и ясно. Мы должны продлить срок эксплуатации наших блоков как можно дольше, но не в ущерб безопасности. И по состоянию оборудования, по надежности, по всем критериям это можно сделать.

— Эта проблема стоит уже сегодня?

— Да, хотя срок эксплуатации по плану должен завершаться через пять лет. Но по всем правилам и нормам, по которым мы работаем, за пять лет до проектного срока — 30 лет — мы должны иметь проект снятия с эксплуатации или проект продления ресурса. Правда, если быть точным, то требуется только первый проект, но я импровизирую, потому что убежден в необходимости второго… Кстати, у американцев такие реакторы уже служат 40 лет, а есть такой критерий, как корпус реактора, так он у нас лучше, и металл тоже лучше… Так что я считаю, что мы вполне можем продлить срок эксплуатации на десять лет. Почему сегодня об этом можно и нужно говорить? Мы планировали замещающие мощности на Кольской АЭС. Были и есть все решения и разрешения, разные лицензии, но нет денег. По всей видимости их государство так и не даст, а другие источники весьма скудные… Мне кажется, что денег на 5-й блок Кольской станции не будет еще долго. Но если мы снимем первый блок с эксплуатации, то количество энергии уменьшится процентов на двадцать-двадцать пять, а, следовательно, на Кольском полуострове нужно закрывать какие- то заводы и предприятия. Я не знаю, что дешевле: вывозить 25 процентов населения или 'удержать' 1-й блок в работе. Я считаю, что мой долг как главного инженера и гражданина сделать так, чтобы блоки Кольской АЭС проработали безопасно столько, сколько они могут проработать!

— Но об этом что-то чиновники не говорят?

— Такую программу на общегосударственном уровне боятся провозглашать, так как раньше много надавали гарантий и обещаний, что 'блоки первого поколения' не будут работать сверх проектного срока. Якобы, они не удовлетворяют современным нормативным документам… Но таким нормативным документам никогда и ничто не удовлетворяло! Так как нормативная база объективно должна опережать реальное состояние дел, иначе никакого технического прогресса не будет. Сегодня нет ни одного объекта в мире, который удовлетворял бы нынешним нормативным требованиям!.. Мы наподписывали много разных документов, взяли под них кредиты у международных банков и организаций. И официально объявить о новой политике в атомной энергетике мы не можем, так как нам сразу же перекроют кредиты. Это понятно, они нам их давали, чтобы ликвидировать конкурента, а он, представляете, живет! Я понимаю, что международные обязательства надо выполнять, но во-первых, не следует брать их на себя, когда они невыгодны, а во-вторых, каждому разумному человеку ясно, что придется сказать правду, когда потребуется останавливать энергоблоки и оставлять людей без света и тепла.

— Не кажется ли вам, что политика и политики постоянно мешают развитию атомной энергетики?

— В самом вопросе уже содержится ответ: да, это есть на самом деле! По сути дела мы прекратили свою мирную атомную программу. Это ведь принимали такое решение не люди науки и техники, а политики.

— Странная ситуация. В прошлом ученые-ядерщики не могли влиять на производство оружия, хотя его и создавали… Они ничего не смогли сделать, чтобы уменьшить его количество, а все их усилия разбивались о бастионы чиновников разного ранга. Сейчас все атомщики-физики говорят о развитии атомной энергетики, но вновь упираются в те же самые барьеры… Значит, по-прежнему в России чиновник творит все, что ему хочется?

— Просто тогда были одни политики, а сейчас — другие. Уровень их образования одинаков, да и заботы прежние: любой ценой остаться в своем кресле и при своей должности. А мы остались прежними, потому что атомщики всегда думали о своей стране и о ее будущем, хоть кто-то и пытается настойчиво доказывать иное.

— Когда-то Андрей Дмитриевич Сахаров говорил, что во главе государства должна стоять научно-техническая интеллигенция, и тогда все будет нормально!

— Я считаю себя достаточно молодым человеком (впрочем, а кто себя считает старым), и, тем не менее я смотрю, что в руководстве страной люди гораздо моложе меня. В то же время я считаю, что я еще не совсем зрелый главный инженер, еще учиться и учиться надо. А они убеждены, что давно уже зрелые политики. Значит, политиком стать гораздо проще, чем главным инженером АЭС? И проще принимать решения? Прежде чем принять решение 'местного масштаба' я сто вариантов проработаю, а у них, получается, очень уж просто… Тем более, что сегодня он в правительстве, завтра уже в другом месте — в администрации Президента, послезавтра- в Думе, а потом уже и во главе какого-то специального Фонда… То есть они принимают решения, а потом за них уже не отвечают. Нет, у нас так не пройдет! Автора любой ошибки, если потребуется, мы найдем спустя многие годы, а потому ответственность у нас персональная…

— А у вас есть идеал среди атомщиков?

— Не думал об этом. Может быть, если бы перебрал бы тех людей, которых я уважаю и которые мне нравятся своей деятельностью, своими поступками, я и нашел бы 'свой идеал', но я этим не занимался. Я считаю себя практичным, слишком прагматичным человеком. Стараюсь отслеживать все, что творится в государстве, но меня слишком волнуют проблемы, которые есть на Кольской станции, и я стараюсь ими заниматься все свое время. Наверное, позиция не совсем правильная, но я не думаю, как 'изменить жизнь в стране' — так у меня построена работа.

— Могли бы вы сегодня сказать 'зеленым', и не только им, но и всем людям, что Кольская атомная станция безопасна?

— Нет, конечно. Как же я могу сказать такое! Я всегда рассказываю школьникам, и 'зеленым', и 'серым', и 'синим' — всем, что абсолютно безопасного в мире ничего не бывает. Даже кирпич и тот может внезапно упасть на голову. У нас — опасное производство, но для того чтобы делать его безопасным, мы и работаем на АЭС.

— Следовательно, вам нужно доверять?

— А как же иначе? Принципов обеспечения безопасности очень много, но один из главных субъектов безопасности — персонал. И его квалификации, надежности, конечно же, надо доверять.

— Вам сейчас мешают работать?

— Если говорить о 'зеленых', 'борцах за экологию', то здесь движение было очень сильным. Они резко выступали против атомной энергетики. Но мы открылись, и многие аргументы сразу же исчезли… Мне поручили эту работу — я был в то время заместителем главного инженера. И мы начали готовить специальные материалы, лекции, встречались с людьми, ездили по городам, показывали и рассказывали, — создавали репутацию нашей АЭС. Открыли двери на станцию, кто хочет-пожалуйста, приезжайте! И такая политика сыграла положительную роль, мы убедили жителей Кольского полуострова, что атомная энергетика несет добро им. Число 'зеленых' резко поубавилось… И когда пришло время, чтобы высказать свое мнение о строительстве 5-го блока на Кольской АЭС, то жители полуострова сказали: 'Пятому блоку быть!' Все здесь привыкли к атомной станции, видят от нее пользу, а нас уважают… У нас сейчас нет проблем с населением Кольского полуострова, да и в Скандинавии к нам уже привыкли, потому что и для них мы открыты. Времена, когда журналисты оттуда искали 'ржавые гвозди в машинном зале', а в туалетах фотографировали 'капающую из баков воду', уже прошли, — на нас перестали смотреть как на дикарей, перестали бояться, и это очень важно. Началось плодотворное сотрудничество, и это приносит больше пользы, чем взаимные упреки и обвинения.

— И между станциями?

— Конечно.

— Мы им не уступаем?

— Отнюдь! В той же 'Ловиизе' стоит наше оборудование, и работает оно великолепно! Тот же 'Пакш' — без замечаний! Блоки этих двух станций по всем показателям, в том числе и надежности, каждый