— И опять — почему?

— Безопасность атомных станций России — это головная боль и европейцев, и американцев…Кстати, это для них приобретение бесценного опыта, так как- это парадоксально, конечно! — проблемам безопасности они уделяют внимания меньше, чем мы.

— Лучше учиться на ошибках других?

— Менее болезненно… И плюс к этому: у нас есть чему учиться, так как наши блоки более живучи, чем у них.

— Так что нельзя говорить об 'охлаждении' к нам американцев?

— Нет, сотрудничество продолжается.

— Миссии МАГАТЭ полезны?

— Они достаточно досконально влезают в работу, ищут слабости и выдают необходимые рекомендации. Так как приезжают специалисты очень высокого класса, то польза от таких миссий, безусловно, большая.

— Но ведь и самим приходится работать по линии МАГАТЭ?

— Да, я был экспертом по время миссии на АЭС Болгарии. Мы что-то советовали своим коллегам, и это с благодарностью принималось. Мне кажется, это прекрасная форма сотрудничества — она намного полезнее, чем взаимные обвинения или упреки…

— Юрий Васильевич, а жена тоже работает на станции?

— Светлана — хранитель топлива.

— О, звучит необычно. А что это за должность такая?

— Она отвечает за 'свежее' топливо, за его состояние. Отслеживает 'движение' его…

— А это что такое?

— Топливо же не лежит на одном месте: его нужно разгрузить, сделать картограмму, вести контроль… В общем, без нее никто не может работать с топливом — каждую операцию она обеспечивает. Физики делают компоновку зоны, выдают рабочие графики: как и из какого чехла кассету поставить, и это надо контролировать. Так что работа у нее сложная и ответственная. У каждой кассеты свой 'паспорт', она сугубо индивидуальна, и каждое ее перемещение — от начала пути на станции и до отправки, уже отработанной, на 'Маяк' тщательно учитывается… Светлана по натуре человек собранный, четкий и опытный специалист… Ей уже на пенсию пора, но она сопротивляется — все-таки в коллективе. Я уезжаю на работу в 7 часов 15 минут, а приезжаю в восемь, девять, а иногда и позже… Ей же общаться надо с кем- то, не с телевизором же…

— Жаль, что сейчас С ветлана гриппует…

— Еще будет время, встретимся…

Дни праздников, как и дни испытаний не забываются. И об этом мы продолжали наш разговор с Юрием Васильевичем Коломцевым. Я расспрашивал его об урагане, ведь он был главным инженером, и вся ответственность лежала на нем…

— Итак, как это было?

— Началось все вполне тривиально. Сумасшедший ветер… Вечером, часов в девять мне сообщили, что пришло штормовое предупреждение. В десять начальник смены доложил, что блок отключился…

— Почему?

— Северо-западное направление ветра — это точно во фронт наших линий, которые идут на Мончегорск и на юг, как бы 'поперек' Кольского полуострова. Страшным ветром прижимало провода к порталам и начались короткие замыкания… Срабатывали защиты, проходила мгновенная разгрузка, и тут же сработала аварийная защита реактора. 'Толчки' были просто феноменальные — обе турбины отключились, стали генераторы. Это было на первом блоке… Начальник смены мне доложил, я отдал ему распоряжение, чтобы подняли всю команду и сам бросился на станцию… У нас существует система, по которой по одному нажатию кнопки обзванивается весь руководящий состав станции, и передается одна фраза: 'Объявлен сбор!' Все знают, куда идти, и там уже ждет транспорт… Но у меня своя машина, я не стал ждать и помчался на работу… Первый блок стоял, но остальные еще держались. Ситуация тяжелая… Однако я распорядился, чтобы начали запускать первый блок. Но вновь пошли 'толчки', они были какие-то 'циклические' — то все 'затихало', то 'толчки'…

— Не сразу все рухнуло?

— Нет, всю ночь длился этот кошмар… Но уже к 12-ти часам все блоки остановились…

— Сами?

— Да… Персонал работал нормально, спокойно, но одну ошибку все-таки допустили — и мы остались без собственной энергии на двух блоках.

— А что с дизелями?

— Сработала аварийная защита на блоках и дизеля сразу же заработали. Но потом еще несколько 'толчков', новые отключения и случилось так, что на первом блоке дизеля стали…

— А чем опасна ситуация, когда энергия на блок не подается?

— Это критическая ситуация для любого атомного блока, так как нет расхолаживания и нет теплоотвода. И если блок не герметичен, то возможно падение давления в первом контуре, повышение температуры и так далее…

— Я понимаю, что технические детали надо пустить — специалисты найдут подробное описание всех событий, скажите главное: было опасно?

— Очень!..

— Итак, вы на первом блоке…

— Спрашиваю: что с дизелями? В ответ- 'дизелей нет'. Они не запускаются, так как воздух кончился… Я прибегаю в дизельную… Точнее — пробиваюсь туда: ветер такой, что пришлось наклоняться под углом сорок пять градусов!.. Прибегаю туда, весь мокрый — выражение 'сражаешься с пургой' — справедливо… Я понял, что 'дизелей и не будет', надо организовывать подпитку электроэнергией со стороны Системы. А связи нет, поскольку вся оперативная связь идет у нас по высоковольтным линиям… Даже в Москву я не мог сообщить об этой критической ситуации… Из дизельной я пробежал до узла связи и начал вызывать 'Колэнерго'. Я понимал, что только от них можно что-то получить, тем более, что рядом с нами находится гидростанция и у нас с ней прямая линия. Но линиям междугородней связи удалось дозвониться… Благо, все связисты понимали, насколько тяжелая у нас ситуация… В общем, нас 'состыковали' с главным инженером Николаем Ивановичем Лебедевым. Он был на пульте, пытался заниматься ликвидацией аварии — а у них 'полетело' буквально все… Я ему объяснил, что сижу без дизелей, чтобы он срочно включил линию на ПО киловольт… Он все сделал, и через час сорок мы получили энергию… А все четыре блока у нас стоят — 3-й и 4-й на дизелях, а 1-й и 2-й без энергии… Получили подпитку энергией, положение мало- мальски стабилизировалось… Постепенно Система реанимировалась, начала работать… Однако у нас 110-я