Теперь Манасевич вновь начал посещать перепуганную актрису, а Хвостов стал ждать ответных шагов от счастливого любовника.

Наивный «Толстопузый»! Он забыл, что такие люди благодарными не бывают. Манасевич в это время вел свою большую игру — устраивал тайные встречи Распутина с кандидатом в премьеры, которого сам и нашел.

В начале 1916 года Белецкий узнал об этом кандидате. И его личность, и несколько зловещая обстановка встреч с ним поразили главу департамента полиции. Оказалось, что Распутина по ночам возят… в Петропавловскую крепость, и там, в помещении коменданта, его и поджидает тот, кому мужик уже успел дать прозвище «Старикашка», — 67-летний член Государственного Совета Борис Владимирович Штюрмер.

Встречи устраивала дочь коменданта крепости Никитина. Эта молодая фрейлина императрицы, по свидетельству Вырубовой, «пользовалась репутацией легкомысленной особы, и ее старались не принимать при дворе». И даже возраст Штюрмера не был «опровержением слухов, которые о них циркулировали»…

Однако после размышлений Белецкий был вынужден признать, что выбор совсем не плох. Да, у Штюрмера была «неудобная» немецкая фамилия, но таких фамилий и при дворе, и среди бюрократии было немало. Зато он был «человек испытанной верности трону, имеющий огромный круг знакомств в придворных кругах». В 1914 году в его доме собирался знаменитый политический салон, где, в отличие от повсеместной безудержной критики Распутина, господствовала критика «конструктивная» — то есть рассматривались варианты, как спасти тонущую власть, не трогая «Нашего Друга».

Приходил туда и сам Белецкий. «В кружке Штюрмера, — показал он, — был цвет русской аристократии и влиятельной бюрократии… члены Государственною Совета, сенаторы, потомки древнейших русских фамилий… губернаторы, церковные иерархи… „ И царица знала: штюрмеровский кружок никогда не требовал головы «Нашего Друга“. Тем не менее все попытки Штюрмера вернуться к активной политической деятельности ни к чему не приводили. И вот пробил его час…

Вычислить автора идеи о Штюрмере для Белецкого было легко. Во времена могущественного министра внутренних дел Плеве Штюрмер служил в МВД директором департамента, и там же тогда работал Манасевич — агентом спецслужбы. Белецкий вызвал к себе «Рокамболя» и «спросил его, почему он предал Хвостова… Тот, извинившись, выразительно сказал: „Вам будет лучше при Штюрмере… „ И Белецкий, пожелав наладить контакт с будущим премьером, решил утаить «смотрины“ от Хвостова: «Я… через Манасевича заверил Штюрмера в моем к нему расположении и готовности сообщать ему известные мне сведения“.

Затем неутомимый «Рокамболь» организовал встречу Штюрмера с митрополитом Питиримом. Впоследствии Манасевич показал, что владыка спросил его: «Не вызовет ли замена Горемыкина лицом с иностранной фамилией каких-нибудь разговоров?» Манасевич ответил, что «важен человек, а не фамилия», и добавил, что «Штюрмер — новый для Думы человек, оттого думцам будет неудобно сразу его забаллотировать». И осторожный Питирим, имея в своем тылу царицу и Распутина, составил благоприятную записку о деятельности Штюрмера — для царя.

Изгнанному из спецслужб, запятнавшему себя множеством темных дел Манасевичу была обещана должность чиновника по особым поручениям при будущем премьер-министре. Таким образом, он становился агентом Распутина и «дамского кабинета» при «Старикашке».

А Хвостов продолжал оставаться в неведении… И тогда Манасевич решил упредить события и сам отправился к «Толстопузому». Он рассказал ему про будущее назначение Штюрмера и пояснил, что все это сделали Распутин и Питирим Хвостов пришел в ярость. Он жаждал мести..

20 января в 3 часа дня вызванный к царю Штюрмер вышел от него премьером-министром России. А Горемыкин, встреча которого с Государем была назначена на 5 часов, пришел с докладом и, к полному своему изумлению, ушел с отставкой.

Манасевич-Мануйлов получил должность чиновника по особым поручениям при премьере. И вскоре при его посредстве состоялась важнейшая встреча. Несмотря на все уверения Манасевича и разговоры со «Старикашкой», Распутин своей звериной интуицией чувствовал угрюмую неприязнь Штюрмера. И решил еще раз получить необходимые заверения в его верности…

Из донесений агентов наружного наблюдения: «21.1. Распутин с Гаер поехал к Книрше, а оттуда один к артистке Орловой (содержанке Мануйлова), где были Мануйлов и Б. В. Штюрмер». После веселой попойки у Книрши мужик поехал на свидание с новым премьером. На сей раз место для свидания было выбрано не зловещее, а романтическое — любовное гнездышко, квартира Лерма-Орловой, злосчастной любовницы Манасевича.

Из протокола допроса Манасевича Чрезвычайной комиссией:

« — Вы присутствовали при встрече? — Нет, я был в другой комнате. — А лицо, которому квартира принадлежала? — Нет, ее не было… Они (Распутин и Штюрмер. — Э. Р. ), когда прощались, расцеловались. Я как раз был в столовой… « Этот поцелуй как бы закрепил итог разговора. А Манасевич, продолжая играть излюбленную двойную роль… отправился к Хвостову — сообщить подробности о секретной встрече. Он любил сталкивать людей…

Из показаний Хвостова: «Пришел Манасевич… сообщил, что свидание привело к хорошему результату, и Распутин готов оказывать ему (Штюрмеру. — Э. Р. ) поддержку перед царем… Штюрмер обещал со своей стороны советоваться с Распутиным по делам, имеющим важное значение для трона, и просил верить, что Распутин будет иметь в его лице друга. После чего они расцеловались».

И мужик сказал (имел право!): «Россия у меня в кулаке»…

Хвостов начал мстить. Первый удар он нанес по Питириму — сделал явным то, что митрополит так старательно скрывал: его близкое знакомство с Распутиным. Для этого было задумано целое театральное действо: Хвостов вызвал Комиссарова и поручил ему привезти Распутина к Питириму. «Исполняя поручение, — показал впоследствии Комиссаров, — я обнаружил, что Распутина нет дома и он находится в Царском. Приблизительно через час он прибыл в сопровождении своей семьи, секретаря Питирима Осипенко и Акилины Лаптинской… Я тихо сообщил Распутину, что нас ждут в Лавре митрополит и Хвостов… После чего мы сразу ушли с Распутиным». Почуявшие неладное, «Осипенко и Акилина стали шуметь, что я увожу Распутина и… некоторое время бежали за нашим извозчиком, крича Распутину: „Куда ты едешь, он тебя завезет куда-нибудь!“

Между тем сам Хвостов уже приехал в Лавру и сидел в покоях Питирима. Он мирно беседовал с митрополитом, когда тому тихо доложили о прибытии Распутина.

Из показаний Комисарова: «Питирим, конспирируя свое близкое знакомство с Распутиным… сказал Хвостову, что прибыл какой-то грузин, с которым он должен поговорить… И вышел к нам… С Распутиным