Питирим поцеловался… После чего Распутин представил меня… назвав „хвостовским генералом“.
Можно представить ужас иерарха! Тут же последовал мрачный вопрос Питирима: «Почему вы не в форме?» Комиссаров ответил, что носит ее только на службе. «Пришлось Питириму пригласить нас в ту комнату, где сидел Хвостов».
Весь Петроград говорил об этом розыгрыше. Престиж митрополита был уничтожен. Вырубова и императрица пылали гневом. Что касается Распутина, то он… был доволен. Ему не нравилось, что митрополит стесняется знакомства с ним — это унижало мужика. С другой стороны, он понимал — теперь с Хвостовым, которого он терпеть не мог, будет покончено. «Мама» не простит «Толстопузому» его розыгрыша!
Отомстив Питириму, Хвостов решил ударить по самому мужику. Обезумевший министр задумал изгнать его из дворца. Он поверил, что сможет сделать то, чего не смог сам Столыпин! И придумал еще одно театральное представление: предстояло «вовлечь Распутина в массовую драку, довести его до крупного скандала с полицейским протоколом и оглаской, чтобы в Царском… пришлось согласиться на его удаление». Тогда Хвостов, пусть даже изгнанный за это из министров, мог триумфально вернуться в Думу — как человек, сваливший Распутина.
В своем новом спектакле Хвостов решил задействовать… Манасевича — так он ему доверял! Из средств департамента полиции «Рокамболю» были даны деньги на то, чтобы «устроить веселую вечеринку в доме его друга, репортера Михаила Снарского». По окончании вечеринки Снарский должен был задержать Распутина, а когда все гости разойдутся — выпустить его на улицу одного. И тогда агенты должны были схватить Распутина, увезти его и зверски избить — чтобы помнил свое место! А потом объявить все это результатом пьяной драки, устроенной… самим Распутиным.
Загримированный Хвостов сам приехал наблюдать за избиением ненавистного мужика. У дома репортера уже сидели в авто переодетые агенты. Но окна квартиры Снарского были почему-то странно темны… В то время, когда замерзший Хвостов в нетерпении разгуливал на морозе, поджидая мужика, Распутин, Манасевич и Снарский весело кутили в отдельном кабинете в «Палас-театре» — пропивали деньги, полученные… на избиение Распутина!
Хвостову оставалось только смолчать. Он был унижен, осмеян — и этого простить не мог… Именно тогда, судя по показаниям Комиссарова, Хвостов впервые сказал ему: «Распутина надо убить».
Начав готовить убийство мужика, Хвостов, естественно, переговорил со своим заместителем.
Из показаний Белецкого: «Он указал, что нас обоих тяготят свидания с Распутиным и постоянная боязнь обнаружить нашу близость к нему… вследствие бестактности поведения Распутина… И наконец, избавление от Распутина очистит атмосферу около трона, умиротворит общество и Думу… „ Убить Распутина, как полагал Хвостов, „будет нетрудно“. А оправдаться, почему не уследили, — и того легче: „сославшись на тайно от агентов совершаемые отъезды Распутина“. И Белецкий сказал, что согласен. Убийство решено было поручить «нашему полковнику“ — Комиссарову.
Естественно, Белецкий солгал Хвостову. Как он объяснял потом в Чрезвычайной комиссии, он «не верил в удачу, уже убедившись как хитер и интуитивен Распутин, и как мало умеет Хвостов в организации дел тайной полиции». К тому же, «взвесив мистический характер Государя.. помня о многих юродивых, бывших до Распутина, я спросил себя: „Что будет после его устранения?“ И ответил: „Появление нового странного человека во дворце в духе Мити Козельского“. А с Распутиным Белецкий уже сработался…
Но главное, о чем он не сказал на следствии — о своем решении предать Хвостова: дать ему организовать убийство, а затем… предотвратить его, выдав своего шефа «царям». Белецкий верил, что тогда в Царском Селе наконец поймут: лучшего министра внутренних дел, чем он, не найти…
Белецкий посвятил в интригу Комиссарова, и, когда Хвостов вызвал полковника и изложил задание, тот, изобразив для правдоподобия некоторое сомнение, согласился. И тут случилось поразительное — увидев, что Комиссаров колеблется, Хвостов тотчас предложил ему деньги, причем громадные. «Он мне 100 000 сулил, показывал 2 пачки по 50 000», — вспоминал Комиссаров. — Потом он цену увеличил, довел ее до 200 000». Полковник был поражен, потому что знал — из бюджета министерства Хвостов таких денег взять не мог.
В своих показаниях Белецкий отмечает, что Хвостов говорил ему, будто «имеет для этого дела значительное частное ассигнование, и в деньгах можно не стесняться» И он понял: за инициативой Хвостова убить Распутина стоят очень могущественные силы…
Между тем Хвостов перешел к непосредственному планированию убийства. Белецкий пока видел свою задачу в том, чтобы «критиковать эти планы, откладывая исполнение». Или попросту саботировать их… Наконец, Хвостов предложил послать Распутину ящик отравленной мадеры — якобы от банкира Рубинштейна. Белецкий немедленно «отправил Комиссарова… за ядами. Тот принес Хвостову множество флакончиков с ядами и рассказал, как действует каждый яд… « Для видимости пришлось отравить одну из кошек Распутина. Но в мадеру была налита совершенно безвредная жидкость — флакончики, переданные Хвостову, на самом деле были от лекарств, а названия ядов Комиссаров выписал из учебника по фармакологии.
Однако Белецкий вскоре почувствовал, что даже неопытный Хвостов начинает его подозревать. Пора было топить шефа и всплывать на самый верх. И Белецкий разыгрывает спектакль в лучших традициях департамента полиции…
В то время бежавший из России Илиодор перебрался в Норвегию, откуда начал грозить опубликовать книгу «Святой черт» и поместить в ней оставшиеся у него копии писем царицы и ее дочерей Распутину. Хвостову, естественно, пришлось вести переговоры с монахом-расстригой о покупке опасных документов. Илиодор запросил бессовестно много, начался изнурительный торг. И тогда, видимо, Хвостову пришла в голову новая идея: отправить к Илиодору своего агента, якобы для продолжения переговоров. Агент должен был передать монаху деньги и склонить его к тому, чтобы Илиодор организовал через своих сторонников в России убийство Распутина — то, что ему не удалось сделать в 1914 году.
В качестве агента Белецкий порекомендовал Хвостову своего человека — некоего Ржевского. Так началась провокация… Наивный Хвостов передал Ржевскому инструкции и документы. Далее Ржевский разыграл все, как по нотам. В поезде он устроил громкий скандал, а когда у него потребовали паспорт, стал угрожать офицеру, кричал о своей близости к министру внутренних дел. Ржевского арестовали, и на первом же допросе он показал, что отправлен Хвостовым к Илиодору — договориться об убийстве Распутина.
Одновременно Белецкий известил монаха о том, с какой целью к нему направляется человек от Хвостова. Расчет был точен: Илиодор, которому в Норвегии пришлось очень туго (он был рабочим на заводе в Христиании), понял, что у него появилась возможность помириться с мужиком и вернуться в Россию. И он тотчас послал телеграммы Вырубовой и Распутину.
Из показаний Вырубовой: «В телеграмме Илиодора, полученной Распутиным, говорилось о том, что
