— Хочу, — сказала я неуверенно.

— Предположим, я вышел, и что дальше?

— Убирайся к черту, — заорала я, пистолет танцевал в руке, он был слишком тяжелым, я перехватила его левой рукой… Я смогу стрелять? Черт, еще как смогу.

— Спокойно, — сказал он. — Говори спокойно. Я тебя слышу. Только ты болтаешь глупости. Я выйду из дома, и ты запрешь дверь на замок. Так, да? Ответь не…

— Так, — сказала я.

— И мы будем стоять по разные стороны двери… В доме полно окон, и две двери на улицу. Что ты будешь делать всю ночь, а? Бегать от одного окна к другому? Или спрячешься в шкаф? А потом придет утро, и ничего не изменится. Я буду за дверью… И завтра, и послезавтра… Ты быстро устанешь.

Руки дрожали, пот стекал по ребрам, соленый и жгучий.

— Видишь, как это глупо, — сказал Полифем и добавил тихо:

— Отдай пистолет… у меня нет оружия. Подойди поближе и посмотри…

— Ага, — засмеялась я. — Не думаю, что моей глупости на это хватит. Что ты там болтал насчет копченых кур?

— Ты очень впечатлительная, я просто пугал тебя…

— Сукин ты сын, — сказала я, чувствуя, что сейчас упаду в обморок. — Отойди в сторону. Вон туда, к стене.

— Ты плохо выглядишь, — посочувствовал он. — И руки дрожат. Вряд ли ты умеешь стрелять. Так ведь? Ты попадешь в потолок или в стену… положи пистолет, вот сюда на стол. Мы просто поговорим…

— У меня нет денег… и ты убил Макса, — всхлипнула я. Сейчас начнется истерика, я сделаю ошибку и тогда… — Отойди к стене, придурок, — заорала я. — Ты убил Макса.

— Макс — это тот пьяница из поезда? И деньги были у него? Ты очень переживаешь, потому что они были у него и теперь ты не сможешь их найти. Так?

Это неожиданно показалось забавным.

— Еще бы, — сказала я, — а ты бы не переживал?

Руки ломило, волосы прилипли к щекам, я приподняла плечо, пытаясь вытереть лицо, а он сделал шаг, не ко мне даже, он хотел сесть, потому что стоять под дулом пистолета было делом нелегким, он хотел устроиться с удобствами и продолжить болтовню со мной. Неподвижное до этого тело вдруг плавно и хищно переместилось со своего места… Я взвизгнула и нажала курок… Полифем качнулся, сделал шаг, второй и сел на стул, к которому так стремился. Посмотрел на меня, и его глаза впервые приобрели выражение то ли удивления, то ли жалости. Он закрыл глаза, а я заорала:

— Идиот, вот ты кто, идиот! — И бросилась к двери.

Проклятый замок не желал отпираться, я отшвырнула пистолет, потому что он мешал, и стала воевать с дверью. Наконец она открылась, я бросилась в темноту, скатилась со ступенек, упала, поднялась и побежала дальше.

Посёлок остался за спиной. Шоссе, поля по обе стороны и звезды. «Ну и куда я бегу?» — подумалось мне. Дышала я с трудом, а ноги были словно чужие. Я рухнула на колени, а потом на четвереньки, так было удобнее. «Я его убила? Конечно, я его убила. Господи, — я всхлипнула и стала раскачиваться, — я только что убила человека. Было бы лучше оказаться в его лапах? Выть, в дерьме и кровище, надеясь, что в конце концов он меня убьет и все кончится…»

— Все, он подох… — сказала я громко, — и нечего его жалеть. Можешь не мечтать: он-то терзаться бы не стал. — Я села на обочине дороги, свесив ноги в кювет и на звезды поглядывая. — Тебе повезло, что он пришел один… Повезло, как же… Дача чужая… Вот Галке подарок: объясняй теперь, что за странный медовый месяц у подруги… а меня посадят в тюрьму. Убийство всегда убийство. Даже если это проклятый Полифем. Кажется, я попала ему в плечо. В правое. Если в плечо, то… стоп. Ты же профессионал, чего мудришь? Пуля могла войти в плечо и такое сотворить с этим уродом: видели мы аккуратные отверстия спереди и жуткие дыры сзади, когда видно легкое и… или пуля оказывается в позвоночнике, тоже не хило… Если ему повезло, он сейчас обливается кровью, точно свинья на бойне… Макс сидел в луже крови, и тот парень, Женя. Разве я могла подумать? Господи, какие гады, зачем им понадобилась я? Понадобилась… — Я поднялась, вздохнула, посмотрела на звезды и сказала:

— Вам хорошо.

Хорошо или плохо, они не ответили, а я зашагала назад, к даче. Сначала медленно, едва плелась, потом быстрее, а под конец уже бежала. Свет в кухне горел, а дверь была открыта. Я вошла, хмурясь, готовая взвыть от отчаяния. Полифем сидел за столом, и, используя полотенце вместо бинта, перевязывал плечо, работая левой рукой и зубами. Услышав, что я вошла, поднял голову и уставился на меня. Взгляд был удивленным.

— Эй, ты, — храбрясь, сказала я. — Если дашь слово, что меня не тронешь, я помогу.

— А ты мне поверишь? — хмыкнул он, головой покачал и продолжал возню с полотенцем.

Постояв немного, я не выдержала и спросила:

— Я к тебе обращаюсь, придурок. — Он пожал плечом:

— Валяй, подходи.

Тут я вспомнила про пистолет и вернулась в прихожую. Его не было. Зато на полу появилось несколько капель крови.

— Где он? — спросила я, вернувшись.

— В моем кармане, — ответил Полифем.

— Если я тебе не помогу, ты скорее всего сдохнешь, — сообщила я.

— Я живучий, — хмыкнул он.

Я сделала несколько шагов по направлению к нему. Он был бледен.

— Ты сдохнешь, — сказала я зло.

— Ты вернулась, чтобы посмотреть на это? — удивился он. Мне стало стыдно, он вдруг улыбнулся и сказал:

— Дела… Подходи ближе, не кусаюсь.

Я подошла, развязала полотенце.

— Рубашку снять сможешь? У меня сумка в спальне, я сейчас. — Я взлетела по лестнице на второй этаж, схватила сумку и бегом вернулась к нему. Рубашку он стянул, она валялась на полу.

Я нашла кастрюлю, налила кипятка, злость и страх отступили, руки и мозг работали слаженно.

— Сожми руку в кулак, — сказала я. — Укол сделаю.

Он молча повиновался. Узлы мышц свивались в клубки. Настоящий циклоп. Минут через десять он проявил любопытство:

— Ну?

— Чего «ну»? — разозлилась я. — Жаль, только слегка зацепила.

— Ага, пуля в стене за моей спиной. — Тут я любопытство проявила.

— Да… хорошему человеку стену испортила, — сказала с усмешкой, — из-за тебя, придурок.

— Я предлагал поговорить. Спокойно.

— Ты уже многое чего успел сказать. Надо в больницу. Ты, конечно, не захочешь?

— Конечно, — кивнул он.

— Тогда терпи.

Он сидел спокойно, глядя куда-то в сторону, и даже ни разу не поморщился. Когда я закончила, его начало понемногу размазывать по стенке.

— Чего ты мне вколола? — нахмурился он.

— Снотворное. Больному нужен покой. И мне тоже. А пока можешь двигаться, перебирайся на диван.

— Ты уйдешь? — поинтересовался он, шагая к дивану.

— Конечно. А что? Беспокоишься о своем здоровье? Теперь не помрешь. — Он лег, я сунула ему подушку под голову и принесла одеяло. — Бай-бай, беби, — сказала и свет выключила. Уходить отсюда я не собиралась. Куда? Вымыла руки, прошлась по дому. Задняя дверь была открыта. Через неё он и пробрался.

Я проверила его куртку, пистолет лежал в кармане, и больше ничего. Выходит, он пришел без оружия?