– Давай, что ли прощаться? Если уж тут никого другого нет. Памятник не нужен. Мемориальную табличку можешь возле головы не прикручивать.

– Прекрати! Ты выживешь! – уговаривал меня Кондрад.

– Хотела бы, но… – мне снова стало дурно. Обвиснув кулем у него на руках, с закрытыми глазами почувствовала, как он разворачивает коня и скачет обратно. Вот и молодец. Лучше в населенном пункте от трупа избавиться. Заодно сразу положенные почести воздаст. Ведь положены мне хоть какие-то воинские почести? Ну там, троекратный выстрел в цель из лука и последний салют мечами… Или нет?

Черный взмыленный конь влетел в распахнутые ворота замка. Всадник умело извернулся и ловко спрыгнул с жеребца, не выпуская меня из рук. Затем Кондрад громадными прыжками понесся в сторону часовни. Вяло подумалось: ' Я же говорила, практичный он. Сразу и отпоют в церквушке. Небось, и погост рядышком'.

Дальнейшее виделось как в тумане.

Обширная зала старинной часовни была заполнена толпами мирян и гудела от возбужденных голосов. Тяжелые колонны подпирали высокий потолок, полный живописных фресок, потемневших от времени. В узких стрельчатых окнах лучи заходящего солнца преломлялись сквозь яркие витражи с красочными батальными сценами. Пахло миррой и ладаном. Жрец в богатом лиловом облачении, широко размахивая паникадилом, собирался начать вечернее богослужение.

– Пошли все вон! – заорал Кондрад, врываясь в часовню и безжалостно разгоняя жреца с прихожанами. Не прошло и минуты, как мы остались вдвоем. Он бережно положил меня под статуей бога и благоговейно вытянул с приалтарной полки большую темно-синюю книгу. Черный властелин аккуратно раскрыл фолиант, сдул пыль и поставил его на специальную подставку вроде пюпитра. Омыв лицо и руки у декоративного фонтанчика, тщательно вытер расшитым полотенцем, которое висело на крюке рядышком.

– Может, я помогу вам? – незаметно вернулся жрец и потянулся к талмуду.

– Уходите. Я знаю, что делаю, – Кондрад уверенно выставил его вторично. Когда хлопнула за спиной дверь, Властелин даже не повернул головы, сосредоточенно малюя душистым маслом символы на моем лбу. Закончив, он достал кинжал и глубоко полоснул себя по руке, чтобы нацедить крови в большую изукрашенную чашу.

Сладковатый дымок ладана окутывал алтарные изображения.

Следить за действиями Кондрада было утомительно. Я перевела глаза и стала смотреть на лицо бога, не обращая больше внимания на Властелина, который читал стоя непонятную абракадабру из талмуда. На всякий случай поздоровалась:

– Здрасьте.

Дальше начались натуральные видения…

От статуи отделился полупрозрачный силуэт и обратился к нашему донору:

– Ты осмелился призвать меня вновь… Чего ты хочешь от меня, Кондрад, Черный Властелин?

– Ты знаешь, – мрачно ответил тот.

Призрачный бог приблизился к нам и положил бесплотную руку мне на лоб:

– Приветствую тебя, Илона.

Стало намного легче. Боль и дурнота отступили. Так вот она какая, благодать! Глаза мои закатились. Я умерла?

Меня одолевало двойственное чувство: будто я лежала на алтаре и одновременно порхала над Кондрадом и богом, слушая их беседу.

– Сын мой, разве я доселе недостаточно дал тебе?

– Прошу, исполни до конца свое обещание! – Конрад решительно указал на алтарь.

– Ты требуешь от меня слишком многого, любимец богов! Я уже неоднократно спасал твою жизнь. С моей божественной помощью ты силен, как бык. Я наделил тебя возможностью быстро излечивать свои раны. Милостью бога войны под твоей властью полмира, тебе легко покорятся и остальные народы. Скажи, почему я должен одарять тебя в очередной раз? Что я получу взамен?

– Все, что хочешь, – склонил голову Властелин, медленно становясь на колени. – Я в твоей власти.

– Все что я хочу, говоришь? – усмехнулся призрачный небожитель. – А я вот не знаю, чего именно хочу сейчас. Как же нам быть?

Кондрад молчал. По его вискам струились крупные капли пота. Властелина трясло.

После недолгого раздумья бог-воитель все же позволил себя уломать:

– Хорошо. Я оставлю за собой право потребовать одно желание в любое время, без срока давности. Согласен?

– Да! – без раздумий согласился мужчина.

Он заставил мою бесплотную оболочку подумать: 'Глупо и недальновидно. Кто ведает, что этому божественному вояке в далеком будущем приспичит?'

– Хорошо! Бери девчонку на руки. Через пару минут я открою прямой путь в Лайе. Отнесешь ее к придворному алхимику. Он поможет.

– А ты?

Бог указал на мой нательный крестик:

– Видишь? Она посвящена другому богу. Здесь я бессилен. Не трать время, если хочешь успеть.

'Продешевил ты дружочек. Ага. Согласился непонятно на что, а взамен фига с маслом'.

Кондрад сгреб меня в охапку и гаркнул:

– Деррик!

– Слушаю, – раздалось из-за дверей.

– Я ухожу. Возвращайся с воинами в Лайе, – и шагнул со мной в мерцающую дымку.

Мы куда-то прибыли, потому что меня передавали в другие руки, потом несли. Нам навстречу распахивали двери, шепотом передавали из уст в уста:

– Господин гневаться изволят…

Вот, знакомые ступеньки. Повелительный голос Властелина:

– Старик, я забыл твое имя.

Знакомый дребезжащий баритон:

– Цесариус, Ваше Величество.

– Цесариус, вылечи ее и проси чего хочешь.

Дверь… Вторая. Звон сдвигаемой в сторону посуды:

– Кладите сюда, Ваше Величество. Мне требуется осмотреть повреждения.

Твердая поверхность под спиной. Чьи-то руки развернули одеяло:

– Нужно срезать одежду.

Прикосновение металла к коже и предупреждающий возглас:

– Подождите, Ваше Величество, я сейчас, – жидкость смачивает тело от шеи до ног. – Иначе Вы сорвете струпья. Можете продолжать.

Вновь ощущения металла, касания рук, убирающих лоскутки… Воздух пробежался вдоль обнаженного тела и сдавленное восклицание в два голоса разом:

– О, Боги…

Затянувшееся молчание и нарочито бодрый голос лекаря:

– Позовите кого-то для помощи. Нужно смыть грязь, пока я приготовлю мазь, и еще… Вот здесь и здесь, – легкое касание к плечу и бедру, – мне придется вскрыть раны и вычистить гной. Помощник должен будет зафиксировать девушку неподвижно.

Категоричный отказ:

– Я сам.

Удаляющиеся шаги и крик:

– Эй, кто там есть, горячей воды сюда и живее!

Томительное ожидание, мозолистая рука гладит мои волосы. Тихий шепот:

– Все будет хорошо, – говорящий твердил фразу беспрерывно, уговаривая в большей степени себя, нежели меня.

Шум снаружи, шаги нескольких человек, стук и звон – принесли воду. Осторожные прикосновения мягкой мокрой ткани к коже, приносящие облегчение и боль одновременно. Я шипела и проклинала всех