Объединение Демминга существует вовсе не для тех нескольких сотен тысяч людей, которые у него работают. Оно существует для него самого.

— Ближе к делу, Булл, — посоветовал Ростофф.

— Я говорю о деле. Я хочу знать свой интерес. — Фрэнкл подозрительно посмотрел на Дона. — Вы много всего наболтали для простаков и легковерных. Призывали всех, включая рабочих на Каллисто и всех членов Всеобщего Трудового Союза, к жертвам. Отлично, некоторые все так и сделают. Большинство так и сделает. Вы говорили, что они не должны получать двойную зарплату за работу на спутниках? Отлично, но хотите кое-что узнать? Если они не получат надбавок, то зачем им состоять в Союзе и платить взносы? Ведь это значит, что он не отстаивает их права.

— Я не совсем все это понимаю, — обескураженно произнес Дон. Он не мог взять в толк, о чем идет речь.

— Вот поэтому я и объясняю вам, — раздраженно сказал Фрэнкл. — Я знаю, что вы в этом не разбираетесь. Но вы призываете этих олухов работать за обычную зарплату, в то время, как большинство из них не может даже прокормить свои семьи. Они влачат жалкое существование, а их работа более опасна, чем на Земле. Отлично. И что же Всеобщий Трудовой Союз может сделать для них? Исходя из того, что вы говорите — ничего. Матерс вопросительно посмотрел на своих партнеров.

— Мы все должны жертвовать в такое время, — бесстрастно произнес Демминг.

Булл Фрэнкл лишь усмехнулся.

— Я должен иметь интерес, — сказал он, — и я должен кое-что дать рабочим, иначе они уйдут из организации. Вы догадываетесь, в чем дело? Все должны что-то получить, или они уйдут. Итак, что мне пообещать моим парням, чтобы они остались в Союзе?

— И чтобы вы могли по-прежнему доить из них взносы, — дополнил Ростофф.

— Отлично, пусть будет так, черт с вами. Я думаю, здесь собрались деловые люди.

— Не следует понимать нас неправильно, — проворчал Демминг с задумчивым видом. — Говорите яснее. М-м-м… Макс?

— Что я скажу? — отозвался Ростофф. — В результате усилий Сэмюэля Фрэнкла, Президента Всеобщего Трудового Союза, правительство Солнечной системы постановляет, что каждый рабочий на любой планете или спутнике будет получать двухлетний кредит на все выплаты, и ему гарантируется социальное обеспечение из расчета за каждый год, проведенный не на Земле. Это очень патриотическое решение, горячо одобренное кавалером Галактического ордена Почета. И все это благодаря усилиям Всеобщего Трудового Союза. Причем, откровенно говоря, это не будет стоить нашей Корпорации ни одного псевдоцента.

Демминг и Фрэнкл восторженно посмотрели на Ростоффа.

— Хорошо, — сказал Фрэнкл, — кажется, кое-что разрешилось. Если, конечно, вы сделаете это, а я думаю, что сделаете, благодаря Матерсу. Но где мой интерес?

Дон Матерс не слишком глубоко вдумывался в то, что здесь говорится. Ему хотелось выпить чего- нибудь покрепче, но он все же спросил:

— Какой интерес?

Фрэнкл посмотрел на него, как на последнего идиота.

— Мой! Мой интерес! — он был разъярен. — Что я буду с этого иметь?

— Я обещаю, Булл, — спокойно проговорил Ростофф, — что мы передадим вам 1 % привилегированных акций Корпорации. Конечно, все это строго конфиденциально.

— Уже было сказано, что дивидендов не будет практически никаких, — презрительно проворчал Фрэнкл. — А какие будут — пойдут опять в дело.

Демминг обнял жирными руками свой живот и сказал:

— Это обычные акции, Булл. Мы же говорим о привилегированных. Мы подмазали кое-кого в Женеве, и привилегии Корпорации просто уникальны. Фактически, благодаря полковнику Матерсу, проект находится под опекой Службы Безопасности Солнечной системы, и чьи-либо попытки совать к нам нос будут пресекаться.

— Ясно, пробурчал президент. — Я знал, что вы оба так или иначе связаны с этим. Одного процента недостаточно. Мне нужно, по крайней мере, три.

— Три! — воскликнул Ростофф. — Вы сошли с ума, Фрэнкл!

Дон Матерс понял только половину из сказанного здесь. Он ничего не слышал об особых привилегиях, связанных со Службой Безопасности. Вероятно, это оговаривалось в каких-то бумагах, которые нескончаемым потоком шли ему на подпись, а он их не читал.

— Три — это самое меньшее. Черт возьми, Ростофф, — упорствовал Булл Фрэнкл, — я их распределяю среди многочисленных помощников. Или вы думаете, что я заберу их все себе? Всеобщий Трудовой Союз держит под контролем свыше миллиарда рабочих. Вы ведь хотите держать их в узде, не так ли? И чтобы никаких забастовок, ни сидячих, ни итальянских — никаких. Если что, мои головорезы наведут порядок. Я не говорю о нескольких десятках тысяч на Марсе и спутниках, хотя ваши выплаты вскоре превысят то, что платят им. Я имею в виду те ваши предприятия, которые вовлечены в вашу Корпорацию. — Он посмотрел на Демминга. — Возьмем, например, ваш Центр Межпланетных Сообщений. Среди ваших рабочих ходят разговоры о забастовке. Отлично. Я сделаю так, что забастовки не будет.

Ростофф и Демминг посмотрели друг на друга.

— Что вы скажете, Лоуренс? — спросил Ростофф.

Демминг закрыл глаза и кивнул головой.

— Три процента — это серьезно, — сказал Ростофф.

Фрэнкл подозрительно посмотрел на Матерса.

— А что он скажет?

— Полковник Матерс работает на других уровнях. Решение деловых вопросов он оставляет за нами. Короче говоря, он не связывается с мелочами.

Булл Фрэнкл встал, бросил презрительный взгляд на героя космоса, и сказал:

— Это величайшее жульничество в истории.

Ростофф покачал головой, демонстрируя на лице любезное выражение, на какое он только способен:

— Мы уже пришли к такому же выводу, Булл. Причем, именно в таких же словах.

Началом конца эры космического героя стала внезапная идея, пришедшая в голову Си Муленсу, энергичному специалисту по связям с общественностью.

Как только первые трудности в работе по организации Корпорации были решены, и количество многочисленных публичных выступлений и интервью пошло на убыль, понадобились новые способы привлечения внимания к героической персоне, чтобы поток желающих покупать акции Корпорации не иссякал. По крайней мере, так считали Демминг и Ростофф.

В свет вышла автобиография Дон Матерса. Он никогда бы не подумал, что можно так быстро написать и издать книгу. Она стала величайшим бестселлером всех времен, и, как считал сам Дон, это был скорее роман, чем биография.

Далеко не на всех ее страницах он узнавал самого себя, разве только на иллюстрациях. Откуда все это взял автор — тоже было для него непонятно. В книге оказалось много фотографий и портретов всех его прародителей, родителей и даже многих дальних родственников, среди которых оказались и такие, кого он вообще не знал. Складывалось впечатление, что все они жили, как и подобает родственникам героя, выдающейся, продуктивной и очень патриотичной жизнью. Он удивился, узнав со страниц этой книги, что без героизма его предков не обошлась ни одна мало-мальски приличная война, в которой когда-либо принимали участие Соединенные Штаты до того, как образовалось Содружество Солнечной Системы. Еще раз он удивился, когда прочитал об одном из своих предков, оказавшимся в числе ближайших соратников Томаса Джефферсона, когда тот писал Декларацию Независимости.

Оказывается, он был популярен еще в детстве. Этот факт тоже изумил его, к тому же, книга ему сообщила, каким блестящим учеником он был в школе. Популярность стала его постоянной спутницей в кадетском училище, в Космической Академии и в эскадрилье. К тому же, будучи человеком целеустремленным, он никогда не пил, не употреблял наркотиков, не курил. Кстати, последний факт был чистой правдой и представлял собой один из немногих достоверных фактов в этом объемистом