это будет звучать, почему-то даже обрадовался. Это было что-то новое и свежее, такого он ни разу не испытывал и теперь желал почувствовать, каково же на самом деле побывать в шкуре оборотня.
– А в городе это будет нехорошо, – вдруг озаботился архивариус, глянув на часы – было что-то около двух часов пополуночи. – Не поймут, пожалуй… – и пошел в гараж, который располагался на первом этаже его развалины.
Слегка поплутав по ночным улицам – оказалось, что, будучи коренным петербуржцем, Серж совершенно не знал родного города, – наш псевдоликантроп с грехом пополам выбрался за окраину и, очутившись один на какой-то совершенно незнакомой дороге, втопил, что называется, на всю железку.
– Йо-хо-хо!!! – в восторге заорал Серж, пьянея от скорости и ощущения вседозволенности. – Я волк!!! Я волк-одиночка! Я мощный, могучий, страшный!!! Я вас всех съем!!!
Вскоре архивариус оказался на пустынном обрывистом берегу залива и слегка не вписался в вираж петлявшей меж буераков дороги. «99»-я с разбегу вломилась в густые кусты и встала – Серж больно стукнулся башкой о лобовое стекло, отдавил себе грудь рулем, но боевого духа от этого не утратил. Выбравшись из машины, он стремительно разделся донага, бросил машину на произвол судьбы и крупными прыжками поскакал куда-то, не разбирая дороги – на такие незначительные мелочи, как хлеставшие по телу ветки и мелкие острые камни, ранящие ступни, он не обращал внимания.
Блаженство дикой скачки по залитым лунным светом пустошам прервали плохо тренированные легкие архивариуса – Серж вскоре выдохся, упал на землю и стал озираться по сторонам, хватая ртом воздух, аки сельдь, выплюнутая морем на сушу. Бег наобум не принес ощутимого результата: наш парень вновь оказался неподалеку от дороги и даже сумел определить, что вторгшаяся в кусты «99»-я находится от него в каких-нибудь ста метрах – в том месте на обочине как раз торчал покосившийся одинокий дорожный знак, который лихой водила не снес только чудом. Это обстоятельство, однако, никак не повлияло на умонастроение кандидата в оборотни: взбудораженное воображение, разогретое первобытным бегом, требовало завершения так прекрасно начавшегося приключения.
Серж встал на колени, уперся руками в землю и принялся смотреть на луну. Над заливом ласково порхала великолепная июльская ночь – редкое явление для здешних мест, – легкий ветерок утащил с побережья мелких кровососов, имела место комнатная температура: насквозь пропотевшее тело начинающего волка каждой клеточкой ощущало полную гармонию с природой.
Луна щедро бросала в лицо пригоршни серебристого сияния, сверкающая дорожка на рябой поверхности залива, начинавшаяся где-то в необозримой видимости, упиралась прямо в Сержа, она кинжальным лезвием входила в него, заканчивалась на нем и переставала существовать вне его тела. Это, без сомнения, был знак, сигнал к началу немедленного превращения.
Архивариус прикрыл глаза, собираясь впасть в экстатическое состояние, набрал полную грудь воздуха, широко разинул рот, чтобы завыть по-волчьи…
В этот момент из-за поворота дороги вырулила легковая машина, двигавшаяся почему-то с погашенными фарами, свернула и, ловко проскочив меж кустов, встала у самой кромки обрывистого берега.
Серж стравил воздух, захлопнул рот, так и не ставший клыкастой пастью, и раздосадованно пробормотал не имевшее никакого отношения к ликантропии изречение: – Говнюки, мать вашу… А как все было хорошо!
Из машины выпрыгнула дамочка – с места своего сидения Серж сумел определить, что она прекрасно сложена и пребывает в состоянии некоторого возбуждения. Дамочка осмотрелась, положила на капот какой-то предмет и… сорвала с себя блузку. И застыла на несколько мгновений на краю обрыва, оборотив лицо к луне.
«Волчица!!! – молнией мелькнуло в голове Сержа. – Чудо! Это просто чудо – в одно время, в одном и том же месте, два одержимых одной и той же напастью существа встречаются, чтобы…»
Архивариус почувствовал, что тело его наполняет никогда не испытанный ранее огонь вожделения – точеная фигурка на лунной дорожке казалась каким-то совершенным неземным творением, ниспосланным свыше для того, чтобы воссоединиться с собратом по духу на этом пустынном берегу в одну биоэнергетическую сущность. Вожделение, испытываемое архивариусом, имело веское подтверждение в виде внезапно возникшей железобетонной эрекции, каковой Серж, будучи в обычном состоянии, страшно бы удивился – экая аномалия! В настоящий момент, однако, это казалось архивариусу вполне нормальным. Он волк. И сейчас возьмет свою волчицу – грубо, дерзко, беспощадно. А робость перед красивыми женщинами и всякие комплексы – к чертовой матери! Эта женщина выпадала из общего разряда, она пришла из иного мира, недоступного простым смертным, она другая. Серж глухо зарычал и, привстав, двинулся на четвереньках навстречу своей волчице…
Женщина, несколько мгновений смотревшая на луну, швырнула блузку на капот, внятно выругалась матом и, открыв заднюю дверь машины, потащила что-то из салона. Архивариус, выбравшийся из кустов на открытую местность, выпрямился и застыл столбиком, как суслик на бугре. Женщина вытащила из машины тело крупного мужчины и, оставив его лежать на краю обрыва, опять посунулась в салон.
Сержу вдруг сделалось нехорошо. Он никогда еще не видел трупов, хотя частенько живо представлял себе залитые кровью поля великих сражений, на которых плотным ковром лежали тела павших воинов. Но все это была история – далекие события, отзвучавшие в веках и попавшие в анналы. А здесь имел место настоящий труп, он лежал на земле всего в паре десятков метров от Сержа и был невыносимо страшен в своей неподвижности.
Архивариуса замутило: упав на колени, он зажал рот обеими руками и призвал на помощь все свое самообладание, чтобы пресечь неудержимый позыв, рвущийся из недр организма. Вся ликантропийная блажь махом отлетела прочь: у кустов валялся жалкий голый человечишко, по какому-то дикому недоразумению выпавший из своего уютного мирка и моливший всех богов о том, чтобы страшная ночная хищница его не заметила.
Женщина выволокла из салона второй труп, свалила его на тот, что уже лежал на земле, и опять внятно выругалась:
– Е…ное мясо! Как вы мне все надоели! – При этом дама не проявляла никаких признаков нервозности, присущих любому нормальному человеку, которому приходится прятать трупы, им же недавно изготовленные. Она вела себя как древняя воительница – амазонка, привыкшая заниматься тяжелым ратным трудом, более характерным для сильного мужчины.
К «мясу» Серж был не готов – он перестал бороться с организмом и принялся бурно отдавать прибрежным кустам обильный ужин, употребленный пару часов назад.
– Ну вот – началось! – воскликнула женщина, прыгая к капоту и хватая с него положенный туда ранее предмет. – Ох уж мне эти ночные гуляки!
Приблизившись к корчившемуся на земле Сержу, дама вытянула в его сторону руку с предметом, который при ближайшем рассмотрении оказался пистолетом с длинным стволом, и взвела курок. Затем вдруг передумала, глубокомысленно произнесла:
– Ага! Очень хорошо… – И, встав в двух шагах от страдальца, стала ждать, поглядывая на дорогу.
Серж еще с минуту извергался фонтаном, затем иссяк и, судорожно икнув, пролепетал:
– Не убивайте меня… Я никому-никому…
– Ты маньяк или просто купался? – деловито поинтересовалась дама.
– Я не маньяк, – Серж всхлипнул. – И не купался. Я, собственно, вообще…
– Третьим будешь? – совсем некстати спросила дама.
– Я это… я вообще-то не пью, – архивариус совсем не удивился странному предложению – обстановка не располагала. – Но если вы прикажете…
– Третьим будешь?! – повторила дама, ткнув стволом в лоб Сержа и показав на валявшиеся у машины трупы.
Серж мелко затрясся и начал всхлипывать –
