– Этот дом принадлежал Остерману, – пояснил Серж. – На втором этаже размещалась его тайная резиденция, оборудованная специальными акустическими устройствами – Яган частенько наведывался сюда по вечерам и слушал. Это, между прочим, малоизвестный факт: в официозе здесь располагался литературный салон с кофейней. В салоне, как сейчас принято выражаться, тусовался питерский бомонд, собирались весьма интересные люди – как просто талантливые деятели искусства и литературы, так и видные политические фигуры, которым было приятно скоротать вечерок в обществе Аполлоновых слуг. Они тут расслаблялись, умилялись, влюблялись, швырялись деньгами и порой несли всякую околесицу, из которой опытные люди вычленяли крупицы истины. Представляешь, сколько тайн здесь было выболтано?

– Эти евреи все одним миром мазаны, – компетентно резюмировал Витя, брезгливо поддевая носком начищенной туфли какую-то проржавевшую жестянку с выпуклыми буквами. – Эти бомоны, значит, зависают тут, оттягиваются… а он сечет за всеми, гада кусок, – ну, не сам, конечно, а через своих «шестерок». А потом всех сдает. Я этих евреев ужас как не люблю – их надо бы мочить, пока чего не вышло. Но я тебя не понимаю – ты хочешь взять эту розваль из-за какого-то Остермана…

– Какого-то?! – ужаснулся Серж. – Витя, да ты что? Это не какой-то Остерман! Это один такой Остерман. Андрей Иванович, вице-канцлер, могущественнейшая персоналия в истории России. И он вовсе не еврей, можешь мне поверить. Хотя в принципе в данном случае национальность роли никакой не играет – это историческая фигура вселенского масштаба. Ты про Анну Иоанновну читал?

– Я их всех в гробу видал, – уклончиво буркнул Витя – в бытность свою драмкружковцем он играл исключительно дворовых хулиганов, прислугу либо наемных убийц. – Ты что – в самом деле собрался взять эту розваль?

– Буду счастлив иметь в собственности сие вместилище вековой культуры, – отрапортовал Серж. – Куда там нужно проехать, чтобы документы оформить?

– Ну, хрен с тобой, – удрученно согласился Витя. – Но смотри – как бы тебе потом не пожалеть…

Архивариус не пожалел. Он нанял бригаду мастеров, которые принялись неторопливо реставрировать особняк. Покопавшись в архиве, Серж нашел старые архитектурные чертежи дома, возрадовался до слез и пожелал полностью восстановить первоначальный облик исторического памятника. Однако при составлении сметы совместно с бригадиром выяснилось: для полной реставрации понадобится сумма, как минимум в три раза большая той, что была затрачена на приобретение «розвали». В принципе деньги имелись, но если отдать все, на что тогда жить? Архивариус решил не впадать в уныние: он дал команду соорудить на первом этаже скромную квартирку на три комнаты, провести в нее свет и оборудовать сантехникой.

– Окна в остальных помещениях заколотить досками, черный вход заложить, на парадный навесить металлическую дверь, – завершил свое распоряжение Серж. – Буду жить тут. А как денег скоплю побольше – продолжим…

Вскоре оборудование квартиры было завершено, Серж переехал в новые покои и зажил в свое удовольствие. Не желая обременять себя мелкими житейскими проблемами, он нанял домработницу на две семьи: в понедельник, среду и пятницу бойкая пенсионерка тетя Груша наводила в квартире архивариуса порядок, стирала и готовила пищу впрок, а два раза в неделю наведывалась к бабке с матерью и соответствующим образом их обслуживала – с возрастом Марье Петровне было все труднее поддерживать квартиру в порядке и ухаживать за невменяемой дочуркой.

С течением времени жизнь Сержа наладилась и вошла в определенное русло: во многом благодаря Вите, который, будучи сам из породы хищников, на удивление тепло и сострадательно относился к архивариусу, считая его, по всей видимости, непризнанным гением. Витя организовал для приятеля совершенно неожиданный вид бизнеса: составление родословных для «новых русских».

Дело это было новое и поначалу вызвало у нашего знатока истории некоторое душевное смятение. Приезжал, допустим, какой-нибудь Петя Полупездов из Гукова – по рекомендации Витька, естественно, – и застенчиво просил отыскать в глубине истории России затерявшийся след его знатного рода. Он-де слышал от некоего Облапупенкова, что прапрапрабабушка его по папиной линии происходила то ли от князей Оболенских, то ли еще от каких-то там графьев хрен-знает-как-их. В общем, нужно восстановить генеалогическое древо да подкрепить это древо какими-нибудь официальными документами. А за это нате вам две штуки баксов. Ну а ежели древо выйдет классное: толстое и ветвистое, то будет доплата – еще штука. А то нехорошо получается: пивзавод есть, две заправки, пять «мерсов» есть, счета в каких-то там нерусских банках, а происхождение немного подкачало. Ну разве может такой замечательный человек иметь обычные рабоче-крестьянские корни? Неправильно это!

Первую родословную Серж составлял очень долго: добросовестно искал в анналах упоминание об этом самом Полупездове и его полупезднутых дальних родственниках. Перерыл все библиотеки, познакомился с работниками всех загсов и так далее и тому подобное. Полупездов названивал ежедневно, торопил и высказывал недовольство.

– Я тебе за что деньги заплатил, конь ты педальный?! Мне что теперь – целый год ждать, в натуре? Через неделю не будет – вешайся, обмылок фуев!

– И за каким дядьком ты столько времени на него тратишь? – удивился Витя, когда Серж в панике позвонил ему и попросил защиты от несостоявшегося дворянина. – Нарисуй ему от фонаря первое, что под руку подвернется – хоть от Александра Невского, и пусть себе радуется.

– О чем ты говоришь! А ссылка? – ужаснулся такому кощунству архивариус. – Где я возьму историческое подтверждение? Да меня первый же встречный историограф на смех подымет! Скажет – шарлатан этот Лиховский, даром что кандидат (два года назад Серж с легкостью защитил кандидатскую и в ближайшее время готовился стать доктором)!

– С этими твоими хероографами никто из наших не общается, – лениво сообщил Витя. – Это я тебе отвечаю. Ему лишь бы перед братвой пофорсить – только-то и всего. Сделай липу, не стесняйся. Дай ему, чего он хочет. А то и впрямь – может обидеть, я его знаю…

Серж дал. Составил две копии несуществующих документов, якобы хранившихся в его архиве, трясущимися руками поставил архивную печать и вручил Полупездову.

– Ну вот – давно бы так! – воссиял обрадованный «новый русский». – А то тянул чего-то, я прям не знаю. За коня извиняй – но ты ж сам виноват, в натуре…

С того момента Серж принялся штамповать родословные, как хороший печатный станок: набил руку, перестал стесняться в ссылках, сделал дубликат печатей, чтобы каждый раз не бегать в архив, ежели нужда приспичит в вечернее время. Совесть его больше не мучила, профессиональная гордость не страдала: родословные приносили хороший заработок, позволявший жить на широкую ногу и не обмирать от страха на таможне, вывозя ворованные документы (у Сержа в папке осталось десятка полтора листов, которые он берег на случай крайней нужды) и ввозя непродекларированные баксы. Постепенно архивариус приобрел известность – благодаря своим специфическим клиентам, которые, желая поднять свой престиж, нахваливали Сержа как лучшего специалиста в своей области и всячески превозносили его заслуги. Появились интересные знакомства, связи, обозначился определенный круг, принадлежа к которому наш парень мог считать себя в известной степени защищенным от разного рода проблем и опасностей, ежедневно преследующих обычного среднестатистического гражданина, каковым совсем недавно являлся простой архивариус. Иными словами, Серж незаметно для себя, вроде бы спонтанно, угодил в элиту. Его стали приглашать в университет читать студентам лекции, в широком кругу питерской интеллигенции приняли как своего и даже почитали за большого ума человека. Иногда, долгими слякотными вечерами, сидя у себя в библиотеке, архивариус призадумывался: а не поискать ли в глубине веков, в самой гуще, так сказать, и свои дальние корни? Уж больно интересная фамилия: Лиховские. Поневоле напрашивалась мысль о возможном переплетении ветвей лиховского генеалогического древа с такими простыми и созвучными фамилиями, как… Браницкие, Потоцкие, Вишневецкие, Лещинские…

«Хи-хи-хи… – тоненько посмеивался Серж, смущаясь сам перед собой. – А делать мне больше нечего – лазать по анналам. Я и так про себя все знаю, что надобно. Лучше помараю-ка я этого недоумка Тарле – такую дрянь написал, перед студентами стыдно…»

Такая славная жизнь продолжалась до августа 1998 года. Нет, кризис ни в коей степени не затронул благосостояния Сержа: все его накопления по-прежнему хранились на чердаке в долларах. Только теперь на его собственном чердаке.

Так вот, в августе 1998 года, в один из первых трех дней после кризиса, когда вся деловая рать в