рекомендации предписывают в случае подобного злодеяния немедленно изолировать псов и усыпить. Они людоеды. Собака с самого рождения живет рядом с человеком. Она получает от человека пищу, целиком и полностью зависит от него, перенимает его повадки, защищает и охраняет его. Есть хозяин и домочадцы – члены стаи, – и есть все остальные люди, таковыми членами не являющиеся. Если кто-то из этих остальных каким-то образом угрожает хозяину, их нужно наказать: отогнать лаем, порычать, больно укусить за различные сочные места – не более того. Ни одна цивилизованная школа дрессуры – за исключением тех, что готовят животных для боевых действий, – не учит пса, отражая агрессию, загрызать человека насмерть. Этот постулат вдалбливается в лохматые головы с самого рождения и становится устойчивым условным рефлексом или, если хотите, даже не рефлексом, а моделью поведения, прочной установкой, порушить которую нельзя ни при каких обстоятельствах. Человеческая жизнь священна – это закон. Любая приличная собака, покусав агрессора и завалив его на землю, становится над ним в угрожающей позе и скалит клыки, не давая подняться. Все. Это конечный пункт, далее которого изыски дрессировщиков не простираются… Но бывает так – к счастью, крайне редко, – что наступает пограничная ситуация, управлять которой человек не волен. Хозяину угрожает смертельная опасность, он совершенно беспомощен, а враг не просто собирается причинить ему какой-то вред в пределах допустимого. Он хочет убить хозяина, он жесток и силен, и в своем смертоносном устремлении не намерен останавливаться перед такими мелочами, как простые укусы и грозное рычание. Тогда с домашней собаки – друга семьи и игрушки для детей – слетает тонкая шелуха цивилизованных установок и привитых гуманных рефлексов и она становится зверем. Она была зверем в течение нескольких тысячелетий – хищно рыскала ночами в стае и поедала всех подряд недругов, а домашней собакой, увы, стала совсем недавно. При пограничной ситуации – она недаром так называется – в собаке просыпается прекрасно оснащенный природой боец, для которого убийство – норма жизни. И в этом случае – довольно редком, как уже было сказано выше, враг просто уничтожается любыми доступными способами. Что за способы? Да зубы же, зубы. Врага грызут до тех пор, пока он не перестает подавать признаков жизни…

Да, правильно трактует методика: преступивших грань псов следует усыплять. Они потенциально опасны для любого человека не из «стаи» и, единожды нарушив установку, с легкостью совершат убийство во второй раз, буде вдруг когда-либо повторится аналогичная ситуация. Усыплять – и точка. Правильно, верно, предусмотрительно… Но! У Рудина своя шкала социальных ценностей. Кроме Алисы и Борьки да узкого круга боевых товарищей, которые ни при каких обстоятельствах не будут вести себя агрессивно по отношению к его «стае», Псу наплевать на всех остальных. Кроме того, шнауцеры спасли ему жизнь, усыпить их было бы просто предательством. Поэтому людоеды останутся жить. И будут прилежно охранять Алису с сыном в его отсутствие. Лохмомордые загрызут насмерть любого, кто попробует причинить зло самым дорогим для Пса существам. И поделом – не хрен лезть куда попало…

Рудин отряхнулся от мрачных раздумий и опять уставился на окна библиотеки. Ау, Алиса! Выходи. Хватит дуться. Никто не виноват, что так получилось с твоей сестрицей. И не надо казнить себя, что вовремя не сумела разобраться в сути происходящего и предотвратить трагическую развязку. Это предопределение. Чему суждено случиться, того не изменят никакие потуги простого смертного…

Усадьба Рудину понравилась. Старинный дом с монументальными стенами – скорее не дом, а дворец в два этажа. К собственно усадьбе, опоясанной ажурным решетчатым ограждением, прилегала огромная территория, выгороженная новеньким бетонным забором. И ничего на этой территории замечательного не было, помимо небольшого озера, заваленных черт знает как давно каменоломен да редколесья, отступающего к хвойному массиву от скалистой подошвы, выходящей на поверхность в полутора километрах от усадьбы.

Хозяин показался Рудину редкостным чудиком, если не сказать большего. Судите сами: в огромном доме из всех сорока пяти комнат использовались лишь шесть помещений. Комната хозяина, гостиная, две спальни для гостей, библиотека да кухня с небольшой пристройкой – кладовкой, в которой проживала домработница тетя Клара. Какого черта покупать такой дворец, если не собираешься его обживать? В усадьбе постоянно проживали всего два человека – сам и домработница, не считая бригады приблудных хохлов, которых хозяин нанял для раскопок каменоломен. Хохлы ютились в палатке у входа в каменоломни, сами себе готовили и в усадьбе не появлялись – провиант им доставляла тетя Клара.

– Хочу произвести реставрацию и открыть здесь исторический музей, – так пояснил сие недоразумение хозяин. – Каменоломни? Да, хочу воссоздать в первоначальном виде. Там находится уникальная пещерная галерея, созданная руками человека. Полагаю, от экскурсий не будет отбоя. Музей-заповедник с кемпингом на семьдесят номеров. Мы посчитали с проектировщиками: это замечательное местечко обещает стать весьма прибыльным предприятием. Девственная природа, уединенность, все здесь дышит историей… Да посмотрите сами, какая красота кругом!

Ага, красота место имела – Рудин сразу это оценил. Тишина, воздух напоен хвойным ароматом, все огорожено забором – ни одна пьяная рожа из поселка не пролезет. Да и поселок на довольно приличном удалении. Все тут было бы хорошо и благодатно, если бы не скорбная меланхолия Алисы и странные обстоятельства, предшествующие их появлению здесь.

Координаты Лиховского – такова фамилия владельца усадьбы – Алисе дала сестра, когда еще была жива. Сказала: если вдруг со мной что случится и тебе придется туго, отыщи этого человека и доверься ему, как если бы это была я сама. Он поможет деньгами, приютит и вообще…

Рудин ни при каких обстоятельствах не воспользовался бы гостеприимством типа, который при жизни был настолько близок с Ли, что она безгранично ему доверяла. Нужда заставила. Начали названивать по оставленному Ли телефону в Питере – Лиховского там не оказалось. Какой-то тип дал им его новый адрес, и беглецы довольно долго мотались по области: этих захолустных Каменок, как выяснилось, в Подмосковье было не меньше десятка.

Лиховский принял известие о трагической кончине Ли на удивление стойко. Однако чуть в обморок не упал, увидев Алису. Рот разинул, плешоган, остолбенел и начал качаться, сволочь, с пятки на носок – как бракованный китайский болванчик. Они стояли у ворот поместья, хозяин качался, Алиса все еще пребывала в ступоре и с безразличием смотрела куда-то вдаль, а Борька с ризенами хотели жрать.

– А-а-а… – догадался мудрый Пес. – Так ты что, не знал, что они близняшки?

Хозяин не ответил – промычал что-то и потерянно кивнул.

– Понимаю, – сочувствующе сказал Рудин. – Сам такой. Всех подряд обманули и перехитрили. Была бы еще от этого польза… Но ты нам пожрать-то дашь, или так и будем тут торчать?

– Да-да, конечно, – Лиховский с усилием отвел взгляд от Алисы и приглашающе махнул рукой. – Прошу. Вы приехали к себе домой, вы не гости. Я все для вас сделаю…

Хозяин усадьбы удивил Рудина не только чудаковатостью, но и полной несопоставимостью с прижизненным образом Алисиной сестры. Не ожидал Пес, что у такой бой-бабы будет вот этакий бойфренд. Плешивый, очкастый, рыхлый, рассеянный и вообще не от мира сего. Рудину виделся на его месте высокий плечистый мачо с лицом конченого негодяя, хитрющий и пронырливый, снайперски стреляющий с обеих рук и способный в рукопашном бою уломать целое отделение опытных бойцов. А тут… Историк! Ха-ха три раза. Чего только не бывает в этом странном мире…

– Пошли на бум, – скомандовал Рудин Борьке, удовлетворившись наконец качеством апортировки – лохмомордые мерзавцы, кажется, стали понимать, чего от них хотят. – Работай сам, я отлучусь по делам.

Никаких особенных дел у Пса в этой усадьбе не было. Просто хотелось еще разок толкнуться к Алисе, закрепить полученный результат. В принципе благоприятная тенденция место имела: последние два дня недотрога начала нехотя разговаривать с Рудиным, а до этого вообще не отзывалась – молчала, как бука. С самого начала поселилась в комнате с Борькой, любые попытки Пса реализовать законные бойфрендовские права категорически воспринимает в штыки. Но вчера, когда он попытался ее обнять, не оттолкнула – только тихо сказала:

– Пожалуйста – не трогай меня. Как ты можешь после такого чего-то хотеть?

А Рудин хотел – здоровый организм тренированного воина требовал своего. Ничего, мы эту крепость возьмем – помаленьку, полегоньку. Нечто подобное было в самом начале знакомства – только в более легкой форме. Справились. Животворящее природное начало непобедимо – вот на этом и следует стоять. Вчера не оттолкнула, сегодня можно будет легонько поцеловать в ушко – и тут же убраться восвояси, завтра поцеловать покрепче, а послезавтра… Хм, что будет послезавтра, можно только предполагать.