только в два раза медленнее. Подумал немного, неуловимым движением боевого ножа располовинил кусище копченки, насадил нетронутую часть на острие и положил на блюдо. Застеснялся молодец – уел-таки словоблудный егеришка.

– Чего ты? – удивилась Нина, сосредоточенно заставлявшая реактивного Дениса отпробовать манной каши и потому не уловившая сути мясной предыстории. – Пропахло, что ли?

– Да не – наелся просто, – хмуро ответствовал Соловей, нацеживая из самовара чаю. – Давай-давай – корми ребенка…

– Кушай кашку, красавчик ты мой! – не преминул вставить Василий, потянувшись через стол и ласково потрепав Дениса по вихрастой макушке. – От кашки будешь здоровым да красивым – вон, как папка. Скоро все перейдем на кашку – мясо кончится, и перейдем. И все будем здоровыми да красивыми…

Соловей покривился, но затевать полемику не счел нужным. Хотелось как следует дать егерю по черепу и пару раз пнуть в живот, чтобы не ерничал, сволочь. Но нельзя – непедагогично. Прекрасно ведь понимает, гад, в каком положении они находятся, так нет же – распустил язык веером, удержу нет…

Рудин перед отъездом дал команду: стеречь Толхаева, из усадьбы никому не отлучаться. Коротко и ясно – никаких намеков и двусмысленностей. Соловей – старый вояка – привык выполнять команды вышестоящего начальства как того требует устав: беспрекословно, точно и в срок. Он прекрасно знал, что все чрезвычайные происшествия начинаются с небольших отклонений от инструкции, самовольного изменения любых, казалось бы, незначительных пунктов заранее определенного начальником порядка выполнения задачи, халатного отношения к исполнению обязанностей и так далее…

– А если бы поехали на этой вашей бандитской тачке, тогда вообще бы быстро управились, – осторожно намекнул Василий, наблюдая за реакцией «подопытного». – Конечно, на «уазике» – это не то…

– Да она сгнила – та тачка, – досадливо бросил Соловей. – Две недели в сыром лесу. И вообще, хорош об этом! Прекрати, пока не началось…

Василий на рожон лезть не стал: знал, паразит, про распоряжение Рудина и понимал, что просто так Соловья с толку не сбить. Однако спустя пару часов после завтрака он вновь приступил к несокрушимому Ивану – тот уже и думать забыл об утреннем разговоре.

– Ни хера она не сгнила! – Физиономия егеря лучилась в широченной дружеской улыбке – как у того олигофрена, что втихаря навернул банку сметаны в дурдомовской столовке. – Цела, невредима, заводится. Бензина – навалом.

– Так ты что – смотался туда? – обескураженно поинтересовался Соловей. – И не лень было?

– А че тут идти-то? – пожал плечами егерь. – Двадцать минут ходу. Дай, думаю, посмотрю. Стоит техника, ржавеет без дела. Жалко! Хоть по лесу погонять на ней – раз уж в люди нельзя. В кои-то веки на такой красавице прокатиться придется…

Соловей призадумался. Джип, конфискованный у большого бандита Улюма, они спрятали в километре от усадьбы и в ближайшем будущем использовать не собирались. Несмотря на то что джип пребывал в прекрасном состоянии, Рудин сказал Василию, что дарит ему эту «рухлядь», и рекомендовал использовать ее на запчасти. Пытаться продать бандитскую тачку в пределах области было бы равносильно самоубийству, а угнать ее за эти самые пределы – верх авантюры. На первом же стационарном посту ДПС притормозят, задержат и настучат куда следует. Больно приметная машина. Конечно, Рудин «подарил» «Чероки» егерю в шутку, никто из команды в тот момент не обратил внимания на столь широкий жест. Но Василий, судя по всему, воспринял подарок вполне серьезно.

Однако не в джипе дело. Они уже две недели сидят на довольствии Василия, пользуются его гостеприимством и долготерпением, а отдача – нуль. Даже в такой мелочи, как организация охоты на кабана, отказывают наотрез. Нельзя им, видите ли, покидать усадьбу… Нехорошо!

– Не, я понимаю – Пес сказал… – Василий верно уловил суть момента: смиренно шмыгнул носом, потупил взгляд, всем видом выказывая покорность нелегкой судьбе. Короче, все вокруг сатрапы и негодяи, а он один чистый и непорочный. Забытое природой дитя лесной глуши.

Соловей досадливо крякнул и стукнул кулаком по раскрытой ладони. Сволочь! Психолог хренов. Ваня вдруг почувствовал, что злится на Рудина. Молодец Пес, умничка. Сидеть и охранять, никуда не отлучаться. Дал команду и смылся. Ждите, как определюсь на новом месте, приеду и всех заберу. А сказано сие было в шестом часу утра, когда все нормальные люди спят мертвым сном. И сам отъезд, который состоялся в страшной спешке, был более похож на паническое бегство, нежели на организованное отступление. Заскочил, разбудил, второпях похватал харчи, Алиса вообще из машины не вышла. Заправил «Ниву», зачем-то помыл Алисиным придурковатым ризенам морды – и умотал. С момента умотания минуло уже одиннадцать деньков, и пока неясно, когда же их высочество изволит пожаловать обратно. И вообще, изволит ли! Мало ли что там могло приключиться? Что теперь – безвылазно сидеть здесь, пока не умрешь от старости?

– Ладно, давай обсудим детали, – делано хмурясь, буркнул Соловей и, не удержавшись, нетерпеливо потер ладони. Охота! Настоящее мужское занятие, прекрасное развлечение для бывалых воинов, вынужденных умирать от скуки в замкнутом пространстве усадьбы. На джипе, с ветерком… Эхма!!!

– А че тут обсуждать! – заторопился Василий – не дай бог, передумает суровый воин, даст обратный ход. – Че тут обсуждать – и так все ясно! В полпятого вечером выедем, завтра в десять утра будем дома. Оставим Ефиму с Нинкой карабины, автоматы – тут у них целый арсенал будет! Опять же – собаки, подойти никому не дадут… В общем, ночь перекантуются, ни хрена с ними не сделается. Ефим мужик сурьезный, так что все будет в ажуре…

– Я за старшего остался, – доложил Ефим, явившись в комнату Толхаева в 16.40, после того как охотники покинули усадьбу. – Теперь я тут типа капитана. Если взять за основу, что тайга – это зеленое море, а усадьба – какой-никакой шлюп або челн утлый, то я вполне вписываюсь в амплуа капитана. А капитану положено спать, есть, и…

– На ч-ч-чем п-п-поехали? – живо поинтересовался больной, слабым жестом остановив распоясавшегося «домового».

– Как и планировали, на бандитском джипе, – сообщил Ефим. – Но это всего лишь умозаключение – свидетелем уезда не был. Ушли пешком, с припасами и оружием, «уазик» оставили во дворе. А спустя некоторое время из лесной глуши раздался слабый звук работающего двигателя. Затем он пропал. Так что умозаключение вполне даже…

– Р-р-рот закр-рой!!! – шепотом рявкнул Толхаев. – Н-на! – и извлек из-под подушки смятый листок, на котором было начертано несколько строк. Говорить больному тяжело, потому готовился заранее: еще в обед, узнав от Ефима, что Соловей с подручным собрались на охоту, истребовал у домового листок с ручкой и с полчаса что-то писал.

– Чего это вы? – изменился в лице Ефим, прочитав неразборчивые каракули хозяина. – Да Соловей меня за такие шутки прибьет на месте! И оправданий слушать не станет. Я, между прочим, перед их убытием получил подробнейший инструктаж. Так что…

– Д-д-делай, я сказ-зал! – сердито прошипел Григорий Васильевич. – Д-д-делай!

Ефим растерянно покачал головой, еще раз пробежал взглядом по листу: «…Пиздуй домой. Возьми денег. Текилы. Побольше! Купи много всего вкусного. Много! Пиво – тоже. Чипсы и фисташки – особенно. Возьми мафон, диски, кассеты, журналы, одежду, белье, дезик, бритвенные, одеколон. Потом к Саранову едь – скажи, что я здесь. Рурику передай – порядок чтоб был, а то поубиваю, в задницу! Вперед…»

– Да как же… – проблеял несчастный Ефим, глубоко пожалев, что посвятил шефа во все подробности предстоящей охоты. Мог бы, например, не упоминать о том, что охотники решили использовать бандитский джип. – Да Соловей меня…

– Ч-час туда, – загнул палец Толхаев. – Ч-час там, – загнул второй. – Ч-час обратно, – загнул третий и показал своему «домовому» крепкий волосатый кулак. – Итого – т-три. Ч-чего б-бздишь? В в-восемь в-веч- черра б-будешь з-здесь.

– Да Соловей же меня прибьет! – плаксиво крикнул Ефим. – Вы больной, нельзя вам нервничать…

– Ув-в-волю, п-падла! – торжественно пообещал Толхаев, помахивая волосатым кулаком. – Т-ты ещ-ще з-здесь?!

Ефим на несколько секунд застыл, уставившись на кулак хозяина и решая дилемму. Как любой здравомыслящий медикодипломированный индивид, он прекрасно понимал, что нарушать распоряжение грубого мужлана Соловья чревато для здоровья. Вобьет по самые плечи в землю и причин не спросит. Но!