достаточно мало, чтобы не вызвать лишних подозрений. Лучше бы, конечно, явиться во дворец во главе всех орт. Но если Мехмет еще жив, он воспримет это как попытку к бунту, и йени-чери тоже так расценят мои действия. Против законного повелителя они не пойдут. Шейх-уль-исламу послано письмо о возможной перемене власти. Пусть готовит фетву, имена потом впишет. И самое главное, царевичи Иса и Джем уже скачут в тайные убежища, переодетые, в окружении моих верных слуг.

Что ж, жребий брошен. Вот мой Рубикон — ворота Сераля!

Искандар решительно перешагнул порог султанского дворца, пересек крытую галерею. Приемный зал выглядел необычно пустым. Навстречу ему выступили два чауша. Вплотную за ними следовал третий. Очевидно, новички — Искандар не знал их в лицо.

— Вот это тебе велел передать падишах Вселенной. Смирись с неизбежным и покорствуй!

Передние чауши расступились, встав по бокам Искандера. Задний протянул ему серебряное блюдо, которое ранее скрывал за спинами товарищей. На середине хищно поблескивал шелковый шнурок — тонкий и длинный, с зелеными кистями на концах. Свернувшийся в клубок, как среднеазиатская эфа. Более смертоносный, чем египетская кобра или африканский аспид.

Не ожидая, что опальный вельможа, как подобает по этикету, поклонится, возьмет шнурок, приложит его к губам и удалится, чтобы благопристойно повеситься на нем, стоявшие рядом чауши схватили Искандара за руки, а третий набросил удавку ему на шею. Действовали они на изумление ловко и быстро, жертва едва успела скомандовать: «Бей их!»

Как было заранее условлено, сопровождавшие командира янычар Мурад-паша, телохранитель Селим и Андроникос прыгнули вперед и вонзили спрятанные в широких рукавах обнаженные кинжалы в подосланных палачей, переодетых в одежды султанских посланцев.

Искандар с отвращением сорвал с горла шнурок и хотел было выбросить. Передумал, отдал Андроникосу.

— Сохрани для того, кто его прислал.

Едва он отдал команду проследовать в соседний зал, как послышался топот, и крытую галерею-айван заполнили капуджи, отрезая янычар от выхода. Из боковых проходов выскочило около сотни мазул с саблями наголо. Не раздумывая, Искандар выстрелил вверх из пистоля, подавая сигнал оставленным за дворцовой стеной гонцам скакать в казармы и поднимать орты.

Тем временем отряд Искандара обнажил ятаганы и сплотился вокруг своего предводителя.

— Не начинать боя, пока на вас не нападут! — приказал им гениш-ачерас.

— Правильная команда! Иначе вы все погибнете! — выступила вперед женщина в чадре, в которой Искандар опознал Фатиму. — Прикажи своим людям сложить оружие, Искандар-бег!

— Они не послушаются, так как боятся за мою жизнь. Только что три негодяя, самозванно обрядившиеся чаушами, хотели предательски убить меня…

— Это не самозванцы, а султанские палачи! Как осмелился ты отвергнуть шелковый шнурок, презреть высочайшую волю!

— Величайший из великих Мехмет Третий в твоем присутствии, валидэ-султан, поклялся никогда не лишать меня жизни. Я не сомневаюсь в слове падишаха. Шнурок — уловка, придуманная моими недругами.

— Мой царственный сын скончался три часа тому назад. Шнурок послала я!

— Чем же верный слуга прогневал свою госпожу, что она решила обречь его на погибель? И главное, имеет ли она право своим именем казнить и миловать знатных людей государства?

— Не вообразил ли ты, глупец, что находишься при гяурском дворе? В Серале опал и понижений по службе не бывает, наказание одно — смерть! И разве должен падишах отчитываться перед подданными, за что он их карает и милует?! Поистине твоя наглость не знает пределов! Я приказала тебя удавить именем султана Ахмета!

— Осмелюсь возразить, что я не слышал ни указа о смерти падишаха Мехмета Третьего, ни фетвы о воцарении Ахмета. В глазах войска и народа он пока еще не султан, а претендент на престол. Уверена ли ты, что все его братья присоединились к праотцу Ибрахиму?

Искандар ударил в самое уязвимое место. Фатима помрачнела. Палачи не сумели найти Ису, сына испанки, и Джема, рожденного от персиянки. Оба еще юноши, оба дружат с Искандером. Если их не отправить к шайтану, повторится история с другим царевичем Джемом, из-за которого так намучился, так поистратился Баязет II. Или неприятность с братьями Мурада II, которых тоже не успели вовремя прикончить. Как и тогда, начнется междоусобица. А вдруг именно гениш-ачерас спрятал Ису и Джема? Надо выпытать, а уж потом его казнить.

— Ладно. Искандар-бег, объясню, почему велела поднести тебе шнурок. Вспомнила твоего тезку, которому ты тщишься подражать…

— Зулькарнайна?

— Нет, второго. Расскажи-ка мне о нем…

— Албанский князь Георгий Кастриот еще ребенком стал заложником у султана Мурада Второго, сделался его любимцем и непобедимым военачальником, за что удостоился прозвища Искандар-бег или, как его называли европейцы, Скандербег…

— А потом презренный предатель украл у великого визиря государственную печать, с ее помощью обманом захватил несколько важнейших крепостей, создал собственное войско, выгнал нас из Албании и в течение тридцати лет громил отборнейшие османские армии, не давал грозному Мехмету Фатиху двигаться дальше, на Страны Золотого Яблока! Кстати, тебя приветил тоже султан Мурад, только Третий. Зловещее совпадение, а? Я же хочу, чтобы мой внук унаследовал от Мехмета Завоевателя все, кроме его многочисленных позорных поражений от Скандербега.

Искандара распирало горькое отчаяние, хотелось даже завыть. Злая ирония фортуны! Бессмысленность! Его подозревают в том, от чего он отказался ценою христианской веры, родины и чести!

— «…Клянусь душой и тем, кто образовал ее, и тем, кто вдохнул в нее злобу, и благочестие…». Я не собирался и не собираюсь идти по стопам Скандербега! Я бы мог давно сделать это, подняв восстание в Греции или присоединившись к анатолийским джеляли. Я хочу стать для нового султана тем, кем был для Мехмета Завоевателя его великий визир Махмуд-паша, сын серба и гречанки, для Селима Второго — садразам Мухаммед Соколли. Правой рукой повелителя — не больше!

— Твои слова лживы. Ты велел распространять слухи, будто станешь вторым Зулькарнайном. Меня это тоже не устраивает. Пусть Ахмет сам завоюет мир. До древнего царя тебе далеко. Против Ахмета ты вообще ничто. Однако арабы не зря говорят: «Нельзя пренебрегать врагом, если даже он ничтожен». Ты опасен, а потому умрешь!

…Арабы еще и другое весьма точно подметили: «Я сидел развалившись, и болтливость мне повредила». Надо спасаться…

— Инч Алла! Как ошибается госпожа! И все равно я с готовностью исполню ее волю — когда Ахмет станет султаном и подтвердит ее приказ. А пока что не могу позволить лишить меня жизни. Я служу Османской династии, кто бы ее ни представлял: Ахмет или его братья. Знай же, госпожа, что йени-чери перевернули котлы! Кроме меня никто не остановит их марша на Сераль!

Настал черед Фатиме побледнеть.

Янычарские котлы являлись для орт тем же, чем серебряные орлы для римских легионов или знамена для современных армий — символами боевого братства и доблести. Если «новое войско» переворачивало котлы, стены Сераля дрожали.

Йени-чери участвовали в заговоре против Мурада I, во главе которого стоял один из царевичей.

Мехмету I они помогли убить брату Ису, а сыновьям этого падишаха, братьям Мурада II, наоборот, спастись бегством.

Гвардия принесла победу Баязету II сначала в схватке с братом Джемом, потом с восставшими сыновьями. Она же лишила его трона, взбунтовавшись против него под предводительством сына Селима I, не зря заслужившего прозвище Явуз (Суровый).

Янычарские ятаганы расправились с сыновьями Сулеймана II Великолепного, обеспечив престол Селиму II.

Историю дворцовых переворотов Фатима знала прекрасно. Так что худшей новости Искандар вряд ли