бессмысленно. Никто не станет строить дома и рожать детей, если он уверен, что эту местность рано или поздно посетит огнедышащее чудовище.
Коррупция — это и наша беда, и вражеское оружие.
Значит, дракон должен быть побеждён.
Основная проблема борьбы с драконами, как известно любому странствующему Ланселоту, состоит в том, что дракон живёт в каждом человеке. Любой драконоборец рискует сам превратиться в дракона. Ну, а самым опасным драконом из всех является дракон коллективный, состоящий из всех многочисленных драконоборцев, когда-то занявших эту должность… и обнаруживших, что быть драконом — в общем-то, приятно и комфортно.
По сути мы — все мы, жители России, требуем от власти победить дракона, стыдливо пряча собственный хвост и чешую. И если даже мы не занимаем государственных должностей и не получаем мзду — мы её платим. Не только вынужденно, но и потому, что так нам удобно: заплатить за нарушение гаишнику половину от положенного штрафа; ускорить прохождение документов через бюрократическую машину; да хоть бы и пламенно побороться с коррупцией одного чиновника за деньги, полученные от другого…
Но убивать дракона придётся.
«
Это та самая битва, в которой готовы биться все. Та война, на которую все уже вышли — без повесток, мобилизаций и призывов. И самое удивительное — это битва, которая, если она начнется, вне всяких сомнений закончится победой.
Единственный вопрос — рискнёт ли полководец отдать приказ.
Но другого выхода у страны — нет.
P.S. Для интересующихся, что именно Сунь Цзы именует «Путём» поясняю:
«Путь — это когда достигают того, что мысли народа одинаковы с мыслями правителя, когда народ готов вместе с ним умереть, готов вместе с ним жить, когда он не знает ни страха, ни сомнений». Если вас возмущает сама подобная постановка вопроса — то не беспокойтесь, это к вам не относится. Вы — не народ.
Мы на войне. Часть 4. Местность смешения
Сунь Цзы.
Говоря о войне — тем более, о войне идеологической, войне за власть, — надо чётко понимать: все без исключения люди имеют обыкновение оправдывать свои поступки и желания. Не существует людей, которые хотят плохого — все хотят только хорошего, вот только понимают это хорошее по-разному. Для кого-то хорошее — восстановление Советского Союза и строительство коммунизма, для других — реставрация монархии и укрепление православия, для третьих — раздел России на несколько независимых государств, желательно под иностранным контролем. Но даже эти люди уверены, что осуществление их мечты будет благом как для России, так и для всего мира.
«…
В настоящий момент Россия переживает один из самых мучительных и трудных периодов своей истории. Сравнить его, по сути, можно только с Великой Отечественной войной — ибо речь реально идёт о существовании государства и, де-факто, русского народа. При этом я далёк от мысли о том, что нашей стране грозит реальное, физическое уничтожение. Но проблема в том, что уничтожение идеологическое не менее опасно.
В стране реально нет общей идеологии — и это опасность куда большая, чем нехватка квалифицированных рабочих или честных управленцев.
Всю свою историю Россия имела ту или иную уникальную общенациональную идею. Собирание земель, лидерство и защита «славянского мира», построение коммунизма… В чём бы ни заключалась эта идеология, она была уникальной, возможной только в России. Немцы собирали свой фатерлянд, британцы защищали свои имперские интересы, американцы строили свободный капитализм. Мы делали своё. И понимание этого было на уровне менталитета, на уровне генетического кода нации — «если не мы, то кто же?» Именно эта — общая, разделяемая абсолютным большинством идеология — и позволяла творить чудеса.
Сейчас Россия де-факто имеет ту же «национальную идею», что и весь (за малыми исключениями) мир — заработать побольше денег. В этом нет ничего плохого, поскольку и эта идеология позволяет строить заводы, покорять космос и писать книги… За одним досадным исключением: в России она не работает. И не в силу каких-то особых качеств русского народа, питающего к деньгам неприязнь. Мы просто слишком долго шли другим путём — и потому в процессе банального зарабатывания денег ныне неконкурентоспособны. Бесполезно призывать население России работать, как китайцы, быть предприимчивыми, как американцы, или дисциплинированными, как немцы. Дело не в том, что в русском народе нет этих качеств. Дело в том, что попытка повторить то, что другие народы проходили в прошлом веке, неизбежно приведёт к тому, что мы в прошлом веке и останемся.
Главная проблема даже не в том, что наш народ разделён на части, имеющие совершенно разные представления о прошлом и будущем страны. Проблема в том, что точно такой же сумбур царит и во властных структурах. С одной стороны — всем хочется красивой жизни (СССР в общем-то пал жертвой того, что власть предержащие сравнили свои номенклатурные блага с благами западного мира — и сочли себя обделёнными). С другой — явно или неявно, но все понимают, что лишь стоящая за спиной могучая держава способна гарантировать эту красивую жизнь. С одной стороны, хочется ездить в Давос и отдыхать в Куршавеле (я в курсе, что это уже не модно, и «давос», и «куршавель» — имена нарицательные). С другой стороны, национально-патриотическая идея сильна как в народе, так и в правящей элите. За державу, как говорится, обидно.
Весть этот великолепный раздрай в мозгах — когда искренний патриотизм легко сочетается с преклонением перед Европой и Америкой — был, вообще-то, свойственен России испокон веков. Но знание французского не мешало воевать с Наполеоном, а уважение к немцам — с Вильгельмом. За спиной была Россия, и Россия была Родиной.
А за кого готов воевать современный россиянин? За себя и свою семью? За мэра? За президента? (Вторжение НАТО всё-таки больше из области патриотической фантастики, поэтому мы говорим о войне идеологической). Но у нас же мир, дружба и сотрудничество. У нас же транзит грузов НАТО через Ульяновск и помощь американцам в Афганистане. При этом, конечно, мы делаем ракеты — но вроде как-то не совсем понятно, против кого. Мы развиваем промышленность — но каждого человека гнетёт смутное, но прочное подозрение, что промышленность работает на другую страну — на ту, в которой лежит стабилизационный фонд. Попытка придерживаться одновременно и патриотических, и общечеловеческих убеждений может
