Ваймс открыл глаза. Первым, что он увидел, было встревоженное лицо Шнобби.

— А-а-аргх! — сказал он. — Меч? Ну его! Пусть з'бирает! Ура!

— Что? — удивился Колон.

— Нет Стражи! Больше нету! Все идут…

— Кажется, он немного пьян, — сказал Моркоу.

— Пьян! С'всем не пьян! Как смешь ты звать меня п-пьяным, если я трезв как зеркало?

— Дайте ему кофе, — подсказала Ангва.

— Думаю, наш кофе ему не поможет, — покачал головой Колон. — Шнобби, слетай-ка в «Толстую Салли», в Брюходавном переулке, и принеси чашку их «специального клатчского». Только не в металлической кружке, запомни.

— Пр'валивайте все! — вдруг опомнился Ваймс. — Бах! Бах!

— Госпожа Сибилла очень разозлится, — покачал головой Шнобби. — Он ведь обещал завязать.

— Капитан Ваймс? — позвал Моркоу.

— Гм?

— Сколько пальцев я показываю?

— Гм?

— Тогда сколько рук?

— Четыре?

— Ну дает, я много лет его таким не видел, — удивился Колон. — Дайте-ка я попробую. Капитан, хотите выпить?

— Ему определенно не стоит больше…

— Заткнись, я знаю что делаю. Хотите выпить, капитан?

— Гм?

— Раньше он всегда отчетливо говорил «да»! — заявил Колон. — Думаю, будет лучше отнести капитана в его комнату.

— Я помогу, — сказал Моркоу.

Он легко поднял Ваймса и забросил на плечо.

— Неприятное зрелище, — нахмурилась Ангва, когда они прошли по коридору и стали подниматься по лестнице.

— Он пьет только тогда, когда чувствует себя подавленным, — возразил Моркоу.

— А почему он чувствует себя подавленным?

— Иногда потому, что не выпил.

Псевдополис-Ярд когда-то был резиденцией рода Овнецов. Сейчас второй этаж занимали ночные стражники. У Моркоу была здесь своя комната. Шнобби к этому времени сменил целых четыре комнаты, переезжая всякий раз, когда больше не мог отыскать пол. У капитана Ваймса тоже была своя комната.

Была — более или менее. Трудно сказать точно. Даже заключенный пытается тем или иным способом оставить в камере след своего пребывания, но Ангва никогда еще не видела такой нежилой комнаты.

— Он здесь живет?! — изумилась она. — О боги.

— А ты что ожидала увидеть?

— Не знаю. Что угодно. Что-нибудь. Только не ничего.

В комнате стояла безрадостная железная койка. Пружины и матрац так провисли, что образовали своего рода форму, заставлявшую любого человека, который вознамерился прилечь на кровать, сразу принять положение для сна. Были еще раковина и разбитое зеркало над ней. На раковине лежала бритва, направленная острой стороной в сторону Пупа, — Ваймс, как и многие другие, верил, что таким образом она дольше останется острой. Был еще коричневый деревянный стул с рваным соломенным сиденьем. Небольшой сундучок стоял у ножки койки.

И все.

— Должен быть хотя бы половик, — пожала плечами Ангва. — Картина на стене. Хоть что-то.

Моркоу положил Ваймса на кровать, где тот сразу устроился в матрасной яме.

— А у тебя в комнате что-нибудь есть? — поинтересовалась Ангва.

— Да. У меня есть чертеж в разрезе шахты № 5. Очень интересный пласт. Я помогал его разрабатывать. Есть еще книги и всякие вещи. Но капитан никогда не был домоседом.

— Но здесь нет даже свечки.

— Он говорил, что добирается до койки по памяти.

— Ни украшений, ничего…

— Под кроватью лежит кусок картона, — сообщил Моркоу. — Мы с ним шли по Филигранной улице, когда он его нашел. Капитан еще сказал тогда: «Клянусь чем угодно, в этом куске месячный запас подметок». Он был очень доволен.

— Он что, даже не может позволить себе купить новые башмаки?

— М-м, сложный вопрос. Я знаю, что госпожа Сибилла как-то предложила купить ему столько новых башмаков, сколько он захочет, а он даже немного обиделся. Видимо, он хочет как можно дольше носить старые башмаки.

— Но ты же можешь купить башмаки, хотя получаешь меньше, чем он. А еще ты посылаешь деньги домой. Он, наверное, все свои деньги пропивает, идиот.

— Вряд ли. Насколько мне известно, он не прикасался к спиртному вот уже много месяцев. Госпожа Сибилла перевела его на сигары.

Ваймс громко захрапел.

— И как ты можешь им восхищаться?! — фыркнула Ангва.

— Он очень хороший человек.

Ангва откинула ногой крышку деревянного сундучка.

— Вообще-то, это немного неприлично, — попытался остановить ее Моркоу.

— Я просто посмотрю, — ответила Ангва. — Законом это не запрещается.

— На самом деле, в соответствии с актом о Частной Жизни от 1467 года…

— Здесь только старые башмаки и прочая ерунда. И какие-то бумаги…

Она наклонилась и достала из сундучка грубо сделанную записную книжку — вернее, это была пачка неровных клочков бумаги, вложенных между картонными обложками.

— Это же вещи капитана…

Ангва пролистала несколько страниц. И открыла рот от удивления.

— Ты только посмотри. Неудивительно, что у него вечно нет денег!

— Ты это о чем?

— Он тратит их на женщин! Никогда бы не подумала! Посмотри на эту запись. Четыре за одну неделю!

Моркоу заглянул через ее плечо. Ваймс чихнул.

На странице витиеватым подчерком Ваймса было написано: