– Тем не менее, у вас так много работы, – продолжил лорд Ветинари.

– Ну, в таком случае…

Вор заколебался. Последнее замечание Патриция содержало намек. Вы замечаете, что ожидаете, когда он хлопнет в ладоши.

– Э-э, – сказал он, надеясь на подсказку.

– И вам приходится управляться со столь многими делами, не так ли?

Паника охватила Вора, сделав ватными руки и ноги. Неожиданное чувство вины заполонило его разум. И отнюдь не из-за совершенного им, а поневоле возникавшего вопроса, как об этом узнал Патриций. У этого человека были глаза везде, но ни одни глаза так не пугали его, как эти ледяные голубые глаза, взирающие поверх носа.

– Я, э, не совсем следую… – начал он.

– Любопытный выбор целей. – Патриций взял лист бумаги. – Например хрустальный шар, принадлежавший предсказательнице судьбы на Прозрачной улице. Небольшое украшение со стены Офлийского храма Бога-Крокодила. И тому подобное. Побрякушки.

– Боюсь, что действительно не понимаю, – сказал Глава Воров.

Патриций склонился к нему.

– Ни одного нелицензированного воровства, верно? – сказал он[6] .

– Я непосредственно займусь этим! – прокричал Глава Воров. – Невзирая ни на что!

Патриций наградил его сладкой улыбкой.

– Уверен, что так и получится, – сказал он. – Благодарю, что нашли время повидаться со мной. Не колеблясь отправляйтесь по своим делам.

Вор откланялся. Так всегда оборачивалось с Патрицием, с горечью размышлял он. Вы приходили к нему с совершенно обоснованной жалобой. Следующее, что вы понимаете, вы пятитесь, кланяясь и забыв обо все, расшаркиваясь на ходу, испытывая облегчение, что вам удалось так легко удалиться. Но ведь нужно было вручить жалобу Патрицию, скрепя сердце признал он. Если бы вы не сделали этого, то Патриций послал бы людей взять ее и доставить ему.

Когда он уходил, лорд Ветинари позвонил в бронзовый колокольчик, призывавший секретаря. Имя его, в соответствии с подписью, было Люпин Обычный. Он появился, готовый записывать.

Что можно было бы сказать о Люпине Обычном? Он был аккуратен. Он всегда создавал впечатление полной законченности. Даже его волосы были всегда так тщательно приглажены и смазаны маслом, что выглядели как нарисованные.

– Дозор, кажется, натолкнулся на определенные трудности с Гильдией Воров, – сказал Патриций. – Ван Подиум был здесь, утверждая, что один из Дозорных арестовал его.

– За что, сэр?

– По-видимому за существование как Вора.

– Один из Дозорных? – сказал секретарь.

– Полагаю, что так. Это просто переходит все границы, не так ли?

Патриций улыбнулся.

Было всегда трудно проникнуться идиосинкратическим чувством юмора Патриция, но воспоминание о покрасневшем, кипящем от негодования Главе Воров вновь и вновь всплывало у него в памяти.

Одним из самых величайших вкладов Патриция в дело надежного управления Анк-Морпорком была, в самом начале его правления, легализация древней Гильдии Воров. Преступление всегда с нами, пояснял он, а потому, если вы собираетесь не расставаться с преступлением, то пусть по крайней мере это будет организованное преступление.

А потому Гильдию обнадежили выйти из тени и построить большой Дом Гильдии, занять свое место на гражданских банкетах, учредить свой учебный колледж с дневными курсами, а также дипломами Города и Гильдии и все такое прочее. Взамен этого, чтобы дать отдышаться Дозору, они согласились поддерживать уровень преступности на определенном годовом уровне. Таким способом, каждый мог строить наперед свои планы, говорил лорд Ветинари, и часть неопределенности была сведена на нет в хаосе, чем и является жизнь.

А затем, немного времени погодя, Патриций вновь вызвал руководителей Гильдии Воров и сказал, ах, да, при случае, кое-что еще. Что же именно? Ах, да…

Я знаю, кто вы, сказал он. Я знаю, где вы живете. Я знаю, на каких лошадях вы ездите. Я знаю, где ваша жена делает прическу. Я знаю, где ваши любимые дети, и сколько им сейчас лет, не тратят время даром, я знаю, где они играют. А потому давайте не забывать о том, о чем мы договорились, если не возражаете? И он улыбнулся.

И они поневоле присоединились к его улыбке.

И на самом деле он вывернулся весьма удовлетворительно, с какой точки зрения не посмотреть. Это дало руководителям Гильдии Воров слишком мало времени для того, чтобы отрастить брюшко, обзавестись гербами и проводить встречи в соответствующем здании, а не в дымных притонах, к которым никто не испытывал особой любви. Сложная система расписок и ордеров привела к тому, что каждый имел право на внимание со стороны Гильдии, впрочем, никто не слишком много, и это было весьма приемлемо – по крайней мере для тех граждан, которые были в достаточной мере богаты, чтобы позволить себе достаточно приемлемые премии Гильдии, взимаемые за бесперебойную жизнь. Для этого существовало странное иностранное слово: натуральная канализация. Никто в точности не знал, что же оно значит, но Анк-Морпорк сделал его собственным.

Дозору это не нравилось, но сущей правдой было то, что Воры были значительно приемлемее во время управляемого преступления, чем даже Дозор. Кроме того, Дозор должен был работать в два раза напряженнее, чтобы немного снизить уровень преступности, в то время как всей Гильдии достаточно было работать чуть меньше.

А потому город процветал, в то время как Дозор уменьшался, как бесполезный аппендикс, до горстки безработных, которых никто по здравом размышлении не мог воспринимать серьезно.

Самым последним, чего мог бы кто-либо от них пожелать, было бы то, чтобы они сунули нос в борьбу с преступлениями. Но видеть Главу Воров в затруднительном положении было бы гораздо хуже, как ощущал Патриций.