Но как, как это могло случиться?! Она ведь ткнула дубинкой только слегка, даже не замахиваясь. Его рубящий удар сверху был куда страшнее, однако не причинил Тоне никакого вреда, даже не ушиб. А она… Она что, убила этого незнакомца?! Попала по виску?..
Да разве можно так просто, невзначай убить человека?!
Тоня вскочила на ноги, отшвырнула дубинку. Но тотчас подхватила ее и прижала к себе, как родную. Неизвестно, что ждет ее за одной из этих четырех дверей, неизвестно, кто может вдруг ворваться в коридорчик и снова наброситься на нее – жестоко, внезапно и совершенно необъяснимо! Не из-за того же, в самом-то деле, что она одна забрела в зал, предназначенный только для групповых экскурсий?!
Надо выйти отсюда. И поскорей!
Кривясь от тошноты, которая вдруг подкатила к горлу, Тоня кончиками пальцев потянула из кармана нападавшего торчавшую оттуда белую пластиковую карту-ключ. А что, если этот ключ подходит только к одному замку и отворяет только одну дверь? Не хотелось бы вновь оказаться в том самом зале с «Обнаженной желтизной» и «Прекрасной мавританкой», откуда ее привел в эту западню служитель-убийца с бляхой на лацкане: «The Nantes fines arts museum»!
В ту дверь идти нельзя. Если бы еще вспомнить, какой она вообще была, та дверь!
Тоня наугад сунула карту к ближайшей замочной скважине – и еле сдержала истерическое восклицание: раздался щелчок, дверь послушно приотворилась.
Она отпрянула, занося дубинку. Но никто не ворвался из-за двери, никто не набросился на нее. И там полутемно, а в зале поп-арта, откуда привел Тоню смотритель-убийца, все было залито неживым, синтетическим, модерновым светом.
Да это же коридор! Вон там, впереди, гардеробная с пятифранковыми шкафчиками, а за поворотом направо – выход. Выход из музея!
Из музея, где ее чуть не убили, и если бы не коварная, а на самом деле благословенная застежка…
Стоп! Тоня истерически схватилась за ухо.
Серьга! Серьга вывалилась, вон она, на полу лежит. Ничего себе, уйти – и оставить рядом с трупом такую улику. И палку убийцы бросать нельзя ни в коем случае, потому что на ней остались отпечатки Тониных пальцев.
Да что же это она себе думает?! Улики, отпечатки, следы, выход из музея… Мало того, что она не ощущает никакого священного ужаса при виде убитого ею человека. Она что, собралась бежать и скрыться, как Раскольников – с места убийства старухи-процентщицы и сестры ее Лизаветы? Нет, надо поскорее поднять тревогу, надо вызвать полицию и все рассказать. На дубинке остались не только ее отпечатки, но и того человека, сразу станет ясно, что оружие принадлежало ему, а Тоня использовала его только для необходимой обороны – правда, несколько превысив ее пределы. Бляха музейного служителя, конечно, фальшивая. Недаром на ней надпись по-английски! И сотрудники «базара» подтвердят, что среди них нет и никогда не было такого человека, это чужак, который только выдавал себя за служителя музея, и его приятель, конечно, таков же…
Его приятель! Там, наверху, убитый Тонею человек был не один, а с товарищем. Сообщником, точнее сказать. Не исключено, что это сообщник караулит Тоню. И прежде, чем она успеет вызвать полицию… Нет, полиция, признания – все это потом! Сперва надо обеспечить свою безопасность!
Не помня себя, Тоня вылетела в коридор и понеслась к гардеробной. Успела сделать только несколько шагов, и тут словно бы чья-то ледяная рука коснулась ее спины. Тоня замерла, перестав дышать от ужаса. Вот так же, совершенно так было с нею там, в Нижнем, когда она услышала какой-то тяжкий удар на кухне и даже не подумала, будто Леонтьев что-то уронил. Она почему-то сразу знала: он мертв! И сейчас с непостижимой отчетливостью знала: вот из-за этого поворота через мгновение появится тот самый сообщник убийцы. Совсем как в старинной пьесе: первый убийца, второй убийца…
Сделав на подгибающихся ногах странный вираж, до истерического смешка напомнивший какую-то фигуру из самбы, которую безуспешно вбивали в ее глупую голову и непослушное тело терпеливая Майя Андреевна и обольстительный Сереженька, Тоня шмыгнула влево – в дверь, над которой светились две сакраментальные фигурки: мужская и женская.
«Бото-фого» – вот как называется лихая фигура самбы, а то место, куда Тоня залетела, называется toilette.
Туалет! Надо отсидеться в туалете!
Ого, придется спускаться куда-то вниз, чуть ли не в преисподнюю. Какая крутая, неудобная лестница. Впрочем, еще не факт, что неудобная, – смотря для чего. Если ты будешь идти по ней, а сзади кто-то тебя преследует, желая твоей смерти, ему будет очень даже удобно ткнуть тебя в спину – и ты покатишься по крутым ступенькам и наверняка сломаешь себе шею! А там, внизу, где коридор раздваивается («Мальчики направо, девочки налево!»), тоже так мрачно, полутемно, страшно. Идти туда… там тихо, ничто не помешает убийце…
У страха глаза велики? Не то слово. И много, много, много их, этих глаз, и все они невообразимо огромны.
Нет, Тоня не пойдет вниз. Она сейчас осторожненько выглянет в коридор и…
Дверь распахнулась так резко, что Тоню отбросило к стене. Но человек, который стремглав ринулся вниз по лестнице, этого не заметил. Вот это приспичило бедолаге… Нет! Если ему и приспичило, то совершенно не то, зачем посещают туалеты. Внизу он почему-то свернул не направо, к мужскому отделению, а налево. Скрылся в туалетной комнате для дам и даже не взглянул наверх, не видел, что замершая наверху лестницы фигура неслышно выскользнула в коридор.
Все правильно! Сердце-вещун! Хороша была бы она сейчас, затаившаяся в одной из дамских кабинок и в смертном страхе ожидающая, когда ее найдет второй убийца!
Он, смуглый! В таком же строгом костюме и с таким же римским профилем, как у первого убийцы!
Судя по его неконтролируемой ярости, он обнаружил труп сообщника и тотчас сообразил, где может прятаться потерявшая от страха разум женщина. Ну так ее там нет. Сколько минут ему понадобится, чтобы обшарить все кабинки? Минута, две, три?
Тоня влетела в гардеробную и подскочила к своему шкафчику. Код, не хватало еще теперь забыть код!
