кислородного, можно сказать, голодания. И если она ляжет спать в таком состоянии, то, во-первых, долго не сможет уснуть, во-вторых, будет плохо спать, в-третьих, утром встанет вся разбитая. Борьба с собой кончилась тем, что Алёна оделась и вышла на улицу. Якобы прогуляться перед сном. Она спускалась по лестнице, когда ее осенило совершенно прозаичной и очень много объясняющей мыслью: а ведь бабочек рисуют на стене «Мадам Баттерфляй» именно из-за ее названия. Из-за названия и вывески! Кто-то увлекается лепидоптерологией, увидел на вывеске как ее там… орнитоптеру крезус валлас. Креза, короче, увидел – ну и решил блеснуть эрудицией и рисовальным талантом. Почему рисует по ночам? Ну, наверное, тот эрудит человек взрослый, стесняется своих причуд…
Да запросто!
Запросто, конечно, но… ПРИ ЧЕМ ТУТ СПИСОК?
А может быть, даже и ни при чем. Может быть, бабочки Алёной просто за уши в список притянуты. Вернее, за крылья, поскольку слова «бабочки» и «уши» как-то, воля ваша, не монтируются. И
Алёна повернула на Республиканскую и остановилась. Ну и ну, какая темнотища! Фонари через один горят, а то и через два. Куда только смотрят городские службы? Около стены «Мадам Баттерфляй» вообще кромешно и непроглядно. Интересно, как художнику рисовать удается, да еще так тщательно? Не иначе, приносит с собой мощный фонарь!
Алёна достала мобильный телефон, в котором имелся фонарик, хоть и не столь уж мощный, но вполне сильный, и осветила стену парикмахерской. Оп-па… Вместо Сфинкса и Ипполиты на стене виднелось только размазанное разноцветное пятно.
Так, неизвестный вандал уже потрудился, подумала Алёна с сердцем. А что это так блестит в свете фонарика? Потеки воды! Пятно совсем сырое. Бабочек вандал стер буквально только что. Тогда, наверное, он еще где-то неподалеку…
Алёна обернулась, вглядываясь в темноту, как вдруг ее ударило по глазам таким ярким светом, что она вскрикнула и заслонилась руками.
Автомобиль? Ну да! Вот взревел мотор, и фары ринулись на нее.
Он что, с ума сошел? Собирается размазать ее о стену? Но на такой скорости ведь и сам разобьется! Только ей от этого будет не легче.
Надо отпрыгнуть! Только ноги почему-то не повинуются, стали ватными. Но ведь ее сейчас убьют! Прыгай же!
Она вяло качнулась в сторону, в то же мгновение послышался удар, звон разбившегося стекла. Свет погас, послышался визг тормозов, потом какой-то скрип и скрежет, означавший, как смутно поняла Алёна, что машина свернула, – и тут же удаляющийся рокот мотора. Автомобиль, намеревавшийся ее прикончить, умчался прочь. В смысле, прочь умчался человек, намеревавшийся…
Алёна резко вздохнула, а может, всхлипнула. Но тут же замерла, затаила дыхание, услышав неподалеку шаги.
Кто-то был рядом! Убийца вернулся? Нет, он умчался на автомобиле. Здесь кто-то другой. Кто?
И снова вспыхнул свет! Алёна вскрикнула и скорчилась в комок.
– Да успокойтесь! – с досадой проговорил мужской голос. – Ну чего вы так испугались? Не надо меня бояться, я вам, между прочим, жизнь спас.
Она с трудом сообразила, что на сей раз не свет автомобильных фар слепит ей глаза, а свет такого же фонарика от мобильного телефона, как у нее. А где ее-то телефон, кстати?!
– Пожалуйста, посветите на землю, – с трудом смогла разомкнуть губы Алёна, – кажется, я телефон уронила.
Луч света переместился вниз. Ага, вот он!
– Спасибо, – пробормотала Алёна, поднимая мобильник.
Человек, стоящий рядом, хмыкнул:
– Да не за что, честное слово! Пустяки какие!
– О господи… – всхлипнула Алёна. – Извините, я просто в шоке, понимаете? Спасибо большущее вам… не за телефон, конечно. Этот ненормальный меня убил бы. Вы в него камень бросили, что ли?
– Да. Кажется, попал в лобовое стекло. Конечно, вышибить я его не вышиб, все-таки триплекс, но ездить он с таким не сможет, просто видеть ничего не будет. Надеюсь, он для своего «Форда» не скоро новое стекло найдет. Жаль еще, что радиатор не задел.
– Откуда вы знаете, что та машина – «Форд»?
– Успел разглядеть. Вроде бы он черный был. Ну просто как в полицейском романе! – с иронией сказал неизвестный. – Чем вы так насолили его владельцу?
– Представления не имею, – честно призналась Алёна. – Подошла к стене, включила фонарик, и тут он…
Перехватило горло.
– А зачем, позвольте осведомиться, вы подошли к стене и включили фонарик? – мягко спросил незнакомец.
Алёна кое-как заставила себя усмехнуться:
– На бабочек смотрела.
– На бабочек? – повторил мужчина с любопытством. Луч фонарика обежал стену: – Не вижу никаких бабочек. Грязное пятно какое-то.
– Они были нарисованы, но их кто-то стер. Думаю, тот человек, который сидел в «Форде». Но может быть наоборот: он их нарисовал, а увидев меня, решил, что я их стерла. Ну и разозлился.
– Ого! Разозлился до того, что даже решил вас убить? Кошмарный темперамент. Просто-таки разгневанный Юпитер.
– Юпитер! – презрительно хмыкнула Алёна.
– А что? Кстати, у итальянского художника эпохи Возрождения Доссо Досси есть даже картина, которая называется «Юпитер, рисующий бабочек». Сюжет такой: Юпитер сидит перед мольбертом и самыми обычными кистями и красками рисует на холсте бабочек, а Меркурий и Флора восхищенно подсматривают. Вообще картина какая-то бытовая, с позволения сказать. Рисует он каких-то обыденных бархатниц, да и сам одет в красную хламиду и напоминает не божество, а капуцина, совлекшего с себя сан. Не приходилось зреть сие полотно?
– Нет, к сожалению, – призналась Алёна, умолчав о том, что она даже и имени-то такого – Доссо Досси – в жизни не слышала. Ну и что. Невозможно знать обо всем на свете. – Вообще-то, я не уверена, что тот человек в «Форде» намеревался меня убить. Наверное, просто хотел напугать. До смерти напугать! И ему это удалось.
– Не принижайте моих заслуг, – проворчал неизвестный. – Мне, знаете, плохо спится, если я в день хотя бы разок не спасу кому-нибудь жизнь.
– Ну, жизнь так жизнь, – согласилась Алё– на. – Вовремя вы тут появились, что и говорить. А кстати… Что вы тут делаете?
– Что, подозреваете меня в сговоре с владельцем «Форда»? – хмыкнул мужчина. – Скажем, он газует на прохожих, а тут появляюсь я с булыжником и быстренько выступаю в роли святого Жор… Георгия.
– Насколько я помню, у святого Георгия было копье, – уточнила Алёна и наконец-то от души рассмеялась. – Нет, я вас ни в чем таком не подозреваю. Но все же, что вы здесь делаете, а?
– Иду. Мимо иду. То есть шел. Теперь вот стою.
– А вы… здесь живете?
Она понимала, что расспросы ее неприличны, что глупо спасителя подозревать в злоумышлении, но не могла ничего с собой поделать.
– Неподалеку.
– А на какой улице?
– На какой улице? На улице Аксакова.
– А где тут такая улица?
– Вон там, в новостройках. Новая улица. А в доме напротив живет одна моя знакомая. Я ее навещал. О
