Лавров и Глория играли в шахматы. Необычные фигурки, выточенные из слоновой кости, достались ей от Агафона вместе со всем домашним убранством и хозяйственной утварью.

Лавров с опаской прикасался к королю в виде султана и особенно к ферзю-султанше. Ему трудно было отделаться от мысли, что они теплые на ощупь, словно живые.

– Знаешь, как наказывала неугодных султанша Роксолана? Она приказывала оскопить их.

– Кастрировать, что ли? – обдумывая свой ход, уточнил начальник охраны.

– Правильно мыслишь. А чтобы они могли справлять малую нужду, Роксолана дарила пострадавшим золотые трубочки.

– Весело…

– Как иначе слабой женщине отстаивать свои права в этом жестоком мире? Тебе мат! – засмеялась Глория.

– Уже? – растерялся он. – Это нечестно. Мы только сели играть.

– Не надо ворон ловить!

– Я не ловил, я… – он сдался и поднял руки. – Ладно, твоя взяла.

– Хочешь еще партию?

– На сегодня хватит, – насупился Лавров.

Глория с улыбкой убирала в ящичек черного дерева искусно выполненные фигурки восточных всадников, боевых слонов и пешек-воинов. Для королей и ферзей были отведены отдельные ячейки.

Роман внимательно наблюдал за процессом. Конец игры чем-то напоминал финал человеческой жизни.

– Фигуры полежат в ящике некоторое время, – вымолвила Глория, любовно поглаживая белую султаншу – А в следующий раз мы опять достанем их, расставим на доске…

– …и начнем новую партию. Так?

– По-другому быть не может.

– А с людьми?

– Интересный вопрос, – она закрыла ящичек и подняла глаза на Лаврова. – Сам-то что думаешь?

– Интересный вопрос, – передразнил он Глорию. – Пока я жажду услышать твое мнение.

– Лучше я оставлю его при себе.

– Почему? – обиделся он. – Я не дорос до высших материй, да?

– Где тут высшие материи? – вздохнула она. – Кстати, сегодня у тебя будет повод позабавиться… и вспомнить о шахматных фигурах.

Не успела она окончить фразу, как на пороге комнаты появился седовласый великан и зычно сообщил:

– К вам гость пожаловал, Глория Артуровна.

– Кто?

– Очень красивый молодой человек, – с мстительным удовольствием объявил слуга, покосился на Лаврова и добавил: – Приехал на «мерседесе» последней модели. Обеспеченный господин.

– Через пять минут приведи его в каминный зал, Санта. Запомни, я войду первой.

Слуга почтительно наклонил стриженую в скобку голову и удалился.

– У нас клиент, – подмигнула Глория начальнику охраны. – Готова поспорить, он предложит нам кругленькую сумму за раскрытие страшной тайны.

– Не нам, а тебе.

– Но ты же мой помощник. Тебе тоже перепадет.

– Надеюсь, – вздохнул Лавров.

Она поднялась, оправила на себе черное атласное платье и пригладила зачесанные назад волосы. Длинные серебряные серьги с гранатами спускались почти до плеч, на запястьях – гранатовые браслеты. Чем не языческая сивилла?

– А мне что делать? – с досадой спросил бывший опер. – Чахнуть в одиночестве?

– Зачем? Спрячешься за ширмой и будешь…

– …подслушивать? Вот еще!

– Не подслушивать, а незримо присутствовать, – подчеркнула Глория. – Изволь подчиняться.

– По-моему, это не совсем этично.

– Зато эффективно. У меня от тебя секретов нет, а клиента мы избавим от лишнего беспокойства. Он ведь не знает, можно ли тебе доверять. И поторопись, у нас в распоряжении не больше двух минут.

– Пф-фф-фф! – возмущенно фыркнул Роман. Однако послушно встал и пошел следом за своей повелительницей…

– Николай Крапивин, – представился гость.

Санта ничуть не преувеличил, назвав его красивым мужчиной. Тот вполне сгодился бы на роль плейбоя или героя-любовника. Настоящий франт, высокий, широкоплечий, сероглазый, с короткими русыми волосами и модно подбритой щетиной на подбородке. Правда, на его лице застыла растерянность, которую он прятал под любезной улыбкой.

– Глория, – нараспев произнесла хозяйка дома.

– Мне дали адрес некого Агафона, – смущенно пробормотал посетитель. – Я, кажется, не туда попал. Вы простите, ради Бога…

– Вам дали верный адрес.

– Но… но… где же тогда…

– Агафон умер, – сообщила Глория. – Я за него.

– Вы?

Господин Крапивин достал из кармана платок и промокнул классически вылепленный лоб. Таким лбом любой мог бы гордиться. Даже Аполлон Бельведерский.

Глория с удовольствием созерцала этот великолепный образчик мужской породы, тогда как Лавров, притаившись за ширмой, мучился ревностью. Он мог видеть посетителя через узкую щелку и угадывал восхищение Глории.

Красавчик растерялся. Он сидел в мягком кресле, как на иголках. Красные тона необычной гостиной, в которую он попал, ассоциировались у него с кровью.

– Я в замешательстве, – признался Крапивин. Улыбка сползла с его лица, губы сжались.

– Какого рода услугу вы рассчитывали получить от Агафона? – спокойно спросила Глория.

– Право, не знаю, стоит ли начинать…

Она смерила его испытующим взглядом. Гость нервно заерзал.

– Ну, что ж… в таком случае прощайте. Я дорого ценю свое время, чтобы тратить его понапрасну, – заявила она.

По-видимому, царственное величие, с которым была произнесена эта фраза, подействовало на Крапивина умиротворяюще.

– Подождите, – решился он. – Разве мои колебания не естественны? Я никогда прежде не имел дела с э-э…

– Колдунами? – иронически усмехнулась Глория.

– Да… то есть нет… Вы же не колдунья? Агафон был магом и ясновидцем, как мне сообщили. Я собирался задать ему несколько вопросов. Понимаете, я попал в нелепую и дикую историю… Скажите, что меня ждет в ближайшем будущем?

Не успел он договорить, как Глория увидела жуткую картину: полумрак… несколько странно одетых фигур… дым… догорающие свечи… молодой человек с ножом в руке… лежащий на полу труп…

Слова страшного пророчества застряли у нее в горле. Она прокашлялась, тряхнула головой, отгоняя видение, и заявила:

– Вам придется рассказать мне все, без утайки.

Крапивин вспомнил завет покойного отца: «Обязан предостеречь тебя от обращений ко всякого рода предсказателям и ясновидцам. Эти самозванцы способны внушить опасную веру в свои лживые пророчества».

Он уже нарушил одно родительское наставление и вляпался по уши. Теперь он нарушает вторую