скрывая от ее зоркого ока свое возбуждение. – Тебе рыбки хочется? Нет проблем. Сейчас закажу.

Я взялся за телефон, но она остановила меня раздраженным жестом.

– Не надо мне рыбы! Сам-то как? Отдохнул?

– Отлично отдохнул.

– Не умеешь ты врать, Нико, – вздохнула матушка. – Совсем не умеешь. Погляди на себя! Под глазами черно, щеки ввалились. Не переусердствовал с рыбалкой-то?

– В самый раз, – не сдавался я. – Лучше расскажи, как вы тут с Лизой справлялись.

– Ничего, справлялись…

– Я в ванную! – сообщил я, на ходу стаскивая с себя пропотевшую тенниску. – Жарко, сил нет. И ужасно есть хочется.

– Слава богу, у тебя аппетит не пропал, – промолвила мне вслед матушка. – Лиза уж на стол накрывает.

Включив воду, я встал под душ и задумался. Нужно как-то успокоиться и вести себя естественно. Не подавать виду, что…

– А что? – вслух произнес я. – Может, разгадка лежит у меня под носом, а я ее всюду ищу. Детектива нанял, отстегиваю ему крутые бабки. А всего-то и делов, поговорить по душам с собственной маменькой. Вот загвоздка! Она упертая, почти как я. Умрет, а не расколется.

Некоторые поют, когда моются, а я выговаривался, используя уличный сленг и нецензурные выражения. Шумела вода, и я не опасался подслушивания.

Выговорившись всласть, я вытерся, обмотался полотенцем и выглянул в коридор. На ручке двери ванной комнаты уже висели чистые шорты и майка. Одевшись, я отправился в столовую.

Лиза разливала из супницы по тарелкам куриный бульон с лапшой. Я сел на свое место и только теперь ощутил смертельную усталость. Неделя всенощных бдений у постели Анны, мучительное и постыдное желание, которое она будила во мне, ее мрачная тайна и мои беспрестанные тревожные мысли вымотали меня.

– Вы прямо с лица спали, Николай Андреич, – заметила Лиза, наполняя мою тарелку. – Будто не с отдыха, а с марафона какого приехали.

– Так оно и есть, с марафона. Дорвался до рыбалки, не оттащить. Пять щук поймал… во-о-т таких, – широко раздвинув руки, сочинял я. – А карасей да мелюзги всякой не счесть. Кстати, Лиза…

Я оглянулся, но матушки не увидел. Вероятно, она замешкалась у себя в спальне.

– Лиза! – с чувством повторил я. – Вы никуда из дому не отлучались, пока меня не было?

– Как можно! Я за Берту Евгеньевну в ответе перед вами. Даже в магазин не ходила. Все по телефону заказывала, с доставкой, как вы велели.

– Точно?

– Вот вам крест, ей-богу! – всполошилась домработница. – Да нам двоим много ли надо?

– Как она себя чувствовала?

– Полегче. Приступов не случалось. Я ее гулять звала, а она ни в какую. Доктора, мол, запретили.

– Значит, она никуда одна не выходила?

– Что вы, Николай Андреич! Она со мной-то во двор выйти не решилась, а одна тем более.

– А третьего дня вы чем занимались?

– Третьего дня? – Лиза сдвинула выщипанные в ниточку брови. – Позавчера, выходит? Как всегда, дома были. Берта Евгеньевна книжку читала… я по хозяйству возилась. Пообедали, потом прилегли. Я как будто провалилась, уснула мертвецким сном. Просыпаюсь, глядь – скоро шесть часов. В кухне чайник кипит, Берта Евгеньевна фруктовый салат кушает. Присоединяйся, говорит, Лизавета к моей трапезе. Так и сказала. Я стою, глазами хлопаю, никак в себя не приду. Первый раз со мной такое. Обычно-то я днем не сплю…

Лиза сообразила, что зря призналась в своей оплошности, и осеклась. Начала оправдываться:

– Вы не подумайте, если бы Берту Евгеньевну сердце схватило, она бы меня кликнула. Я бы мигом прибежала! Хотя конечно… когда сильно плохо, не крикнешь. Но ведь обошлось же! Я чутко сплю, – виновато бубнила она. – Ночами и то вполглаза… все прислушиваюсь, как там Берта Евгеньевна…

– Ясно, – процедил я, принимаясь за бульон. – Ладно, Лиза, зовите хозяйку к столу. Стынет все.

Она с радостью метнулась прочь. Теперь она будет молчать о нашем разговоре, потому что чувствует вину.

Сыщик ничего не напутал. Матушка таки ходила на встречу с водителем или пассажиром «фольксвагена». Она подмешала домработнице в еду своего снотворного, чтобы та крепко уснула, а сама отправилась на свидание. Вывод один: матушка желала сохранить свою отлучку в тайне. Не от Лизы, разумеется, – что ей Лиза? – от меня.

Устраивать родительнице допрос с пристрастием я не стал. Рассудил, что ничего этим не добьюсь. А учитывая состояние ее здоровья, могу только навредить.

Обед прошел в молчании. Матушка украдкой бросала на меня пытливые взоры, Лиза излишне суетилась, уронила чашку, пролила соус на скатерть. Никто не проронил при этом ни слова.

К концу обеда я объявил, что хочу отдохнуть, и, не дожидаясь десерта, удалился к себе в комнату. Закрылся изнутри, достал бубнового туза и долго смотрел на него, в надежде разгадать его тайное значение. Вдруг у меня наступило прояснение в уме, правда, относительно совершенно другой вещи.

Я без промедления решил выяснить, не заблуждаюсь ли я…

Мой визит явился для него полной неожиданностью.

– Ба! Коля! Какой сюрприз… Ты уже в городе? Как рыбалка? Твоя мама ужасно волновалась за тебя. Мы созваниваемся каждый день, и все разговоры о тебе. Она души в тебе не чает. Ты один у нее остался.

– Извините, дядя Леша, что я без предупреждения.

– Что ты, что ты… какие между нами церемонии. Хорошо, что застал. Проходи, чайку попьем, побалакаем. Помнишь, как в детстве ты любил мои сказки? Вскарабкаешься на колени и слушаешь…

Он старался не выказывать смущения. Пригласил меня в сумрачную гостиную, где сохранялась прохлада даже в летнюю жару. Дядя Леша жил вдовцом в старинной трехкомнатной квартире. Средства к существованию давал ему маленький бизнес по продаже бытовой техники. Когда-то отец помог ему выкупить магазинчик и порекомендовал порядочного директора. Дяде Леше, лишенному амбиций, на жизнь хватало. Его жена, тетя Катя, давно умерла, и он больше не женился.

«Я однолюб, – объяснял он свое нежелание приводить в дом другую женщину. – Катя была моей второй половинкой, и мне ее никто не заменит. Проживу как-нибудь».

Детей им с супругой Бог не дал, и дядя Леша видел в этом знак свыше.

«Моя стезя – одиночество, – часто повторял он. – Оно не тяготит меня, а напротив, умиротворяет. Зачем нарушать гармонию?»

Единственными его близкими друзьями были мои родители. Дружба эта тянулась еще с совместной работы в банке.

«Банкиров из нас с Андреем не вышло, – посмеивался дядя Леша. – Но я не жалею. Нет ничего, скучнее банковского дела. Бумаги, расчеты, цифры… бр-р-ррр!»

Отец не разделял его мнения. Ему-то как раз пригодились приобретенные знания и опыт. Правда, в банке он карьеры не сделал, зато преуспел в коммерции.

– Садись, Коля, – радушно улыбался Долгов. – Будь как дома. А я пока чай поставлю. Ты зеленый любишь?

– Может, чего покрепче найдется?

– Ты не за рулем?

– У моего «мерса» колесо спустило, – соврал я. – Я на такси приехал.

– Что-то случилось?

Он имел основание задать этот вопрос. Я редко заявлялся к нему в гости. Последний раз это было лет двадцать назад. Тогда меня привели к дяде Леше отец с матерью. Не помню, по какому поводу. В последующие годы мы встречались либо у нас, либо в кафешках или ресторанах.

– С матушкой не все ладно, – схитрил я. – Вот, пришел с вами посоветоваться. В клинику она ложиться не хочет, а дома ее оставлять опасно. С сердцем не шутят. Я с утра до вечера в бегах, Лиза приходит через день.